Во имя Отца и Сына, и Святого Духа.
В эти продолжающиеся Рождественские дни, дорогие братья и сестры, мы вновь и вновь взираем на иконописные изображения Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа, младенствующего плотью и возлежащего в убогих яслях, куда положила Его, спеленав, Пресвятая Преблагословенная Богородица и Приснодева Мария. В эти дни Господь Всемогущий и Владыка, Творец неба и земли, облекается в естество человеческое и показывает Своё неизреченное, ни с чем не сравнимое смирение. В одном церковном песнопении есть такие слова, что Господь облекается смирением для того, чтобы сокрушить нашу человеческую гордыню, это действительно очень точное выражение. Господь показывает нам, что Он не останавливается ни перед чем и даже облекается в естество, удобопреклонное греху, хотя Господь, будучи чужд греха, для того, чтобы нашу удобопреклонность к беззакониям и греху сокрушить Своими страданиями и смертью.
В эти святые дни мы говорили с вами, и я не более, чем повторяюсь сегодня в том, что этот убогий вертеп, каковый находится посреди храма и изображает подобие того, что произошло более двух тысяч лет назад в Вифлееме, показывает, что это не просто некая идиллия, к каковой мы привыкли с вами, воспринимая изображение Рождества Христова, так как очень часто в нашем сознании это стало своего рода лубочным образом, такой милой, очень приятной взору картинкой, а на самом деле, всё гораздо серьёзней. Я уже подчёркивал и говорил неоднократно, и сегодня мне хочется эту мысль вслух произнести. На древнегреческих иконах эта трогательная, милая колыбелька, в которую положен Христос Господь, отнюдь не колыбелька, а кормушка для скота, это было корыто для помоев, которыми пастухи кормили скот. Потому что другого места, другого удела для Господа на земле не нашлось, кроме как этой убогой промозглой пещеры и этих яслей, в которые, спеленав, младенчика родившегося Матерь Божия положила, так вот на древнегреческих иконах это изображается даже не яслями, не колыбелькой, а страшным жертвенником, на котором приносится жертва. Т.е. Богомладенец полагается уже на жертвенник, потому что Он есть Агнец Божий, вземлющий грехи мира нас ради человек и ради нашего спасения.
И сегодня, дорогие мои, мы слышали продолжение этого дивного и радостного события Рождества Богомладенца, мы слышим удивительную ангельскую песнь, которая возглашается в поднебесной, ангелы Божии славословят Христа и воспевают: Слава в Вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение.
Я хочу обратить ваше внимание на то, что церковное Богослужение начинается именно с этих слов, когда мы слышим с вами начало Утрени, которая начинается с чтения Шестопсалмия, когда чтец, или если это большой праздник, то певчие, возглашают именно эту ангельскую песнь: Слава в Вышних Богу, и на земле мир, в человецех благоволение. Пред началом Божественной Евхаристии, в алтаре в полгласа священник и сослужащие ему возглашают именно эти слова, потому что воистину: Слава в Вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволения.
Но вместе с тем, это радостное событие, ради которого Господь сошёл на землю во имя искупления всего рода человеческого, было не только радостным, ликующим и торжествующим, о чём сегодня мы с вами слышали в Евангелии, но ещё и глубоко скорбным, глубоко трагичным, поскольку рождение Христа в мир уже сопровождалось смертью тех, кто был умерщвлён злочестивым Иродом. Святитель Филарет Московский этих младенцев, убиенных злобою Ирода в Вифлееме и в его окрестностях, от двух лет и ниже, числом в четырнадцать тысяч, называет телохранителями Господа, т.е. эти младенцы взяли на себя смерть, которая принадлежала прежде всего Христу, потому что так Ирод повелел, решив убить Богомладенца.
Мы уже с вами неоднократно говорили о той порочной, маниакальной психологии этого психически больного человека, Ирода, который любой намёк на то, что кто-то мог восстать против его власти, уничтожал и истреблял тотчас же, сиюминутно. А здесь, когда волхвы приходят и говорят о том, что родился Царь иудейский, взбесившийся Ирод в буквальном смысле этого слова хитростью пытается уловить волхвов, которые принесли свои дары Богомладенцу Спасителю. Он говорит им: вы сначала сходите, поклонитесь Ему, а потом скажите мне, где Он родился, чтобы и я мог то же самое сделать. Но волхвы, внушаемые свыше, уходят другою дорогою от Ирода в свою страну, в Персиду, и Ирод видит, что поруган ещё раз.
Первое, самое страшное то, что он услышал, это то, что родился некий Царь, который может воцариться вместо него. Что тут можно сказать, если он родных своих детей, трёх сыновей, это факт исторический, не пощадил и не пожалел. Казалось бы, совершенно естественно, чтобы престолонаследие принимали те, кто является преемниками по естеству, по плоти династического царствования. Конечно же, таковыми должны были быть сыновья Ирода, но он заключил в темницу сыновей, где они умерли голодною смертью, потому что когда-то должны были стать наследниками его престола.
А здесь Некто рождается, Кого называют Царём иудейским, и поэтому он взбешенный повелевает убить этого младенца, даже не зная, где он находится, имея лишь самые приблизительные подробности о родившемся Христе. И чтобы не промахнуться, он отдаёт свой чудовищный приказ убить всех младенцев в Вифлееме от двух лет и ниже в том небольшом городке, где родился Христос, и в его окрестностях, чтобы невозможно было избежать неминуемой смерти родившемуся Богомладенцу, Которого называют Царём иудейским.
Мы знаем об этом злодеянии, как об одном из самых чудовищных преступлений в истории рода человеческого, одном из, потому что много других подобных этому вершилось и вершится в истории рода человеческого, но это остается одним из самых страшных и выходящих за рамки человеческого разумения и понимания. Повторяю, четырнадцать тысяч младенцев были убиты, и мы можем себе только представить тот ужас, тот кошмар, который происходил в пределах Вифлеема, когда страшные воины врывались в дома людей, вырывали младенцев из рук матерей, кормилиц и разбивали, и разрывали их на куски, обезглавливали, бросали на камни и землю.
Стоном наполнилась земля, потому что ничего подобного невозможно было себе представить, и поэтому сегодня евангелист произносит скорбные слова: Плач в Раме слышан, стон и рыдания, Рахиль плачет о чадах своих и не может утешиться, потому что их нет. Рахиль, мать праведного Иосифа и Вениамина, умершая при родах, и когда уводимого в рабство её сына Иосифа вели мимо её гробницы, то, как об этом свидетельствует Предание, стон и рыдания износился из её гробницы. Её сына, ни в чём неповинного отрока, преданного братьями, уводили в Египет, в плен, она стенала и рыдала. А здесь не то, чтобы в рабство уводят единственного сына, а здесь детей избивают, уничтожают их на глазах у родителей, на глазах у матерей, и поэтому стон и рыдание, и вопль многий слышен, и не может Рахиль утешиться о чадах своих, потому что их нет, потому что они убиты. Это поистине одно из самых чудовищных злодеяний рода человеческого.
Вместе с тем, сегодня воспоминая это событие, мы видим то, что Христос Господь был избавлен от этой смерти, смерти младенческой. Христос пришёл для того, чтобы умереть, но не безвестно, а для того, чтобы искупить весь род человеческий от вечного проклятия и смерти, взойдя на Крест, чтобы на Кресте разрушить рукописание всеродного Адама, всех нас соделать наследниками вечной жизни, и только поэтому Господь-Младенец избегает этой смерти, которую вкусили вифлеемские младенцы.
Конечно же, я думаю, все здесь присутствующие или по крайней мере многие из присутствующих, приходя регулярно в храм Божий, прекрасно понимают, о чём сегодня пойдёт речь, потому что о другом сегодня говорить невозможно. Я глубоко убеждён, что будет преступлением об этом сегодня не говорить, потому что то злодеяние, которое мы воспоминаем сегодня в церковном контексте, не прекращается, оно продолжается и ещё более усиливается и умножается.
Кто-то из присутствующих может недоумённо пожать плечами и спросить, о чём идёт речь, о каких таких современных сегодняшних преступлениях, подобных тому, которое совершилось в Вифлееме от Ирода злочестивого? Ответ совершенно банален, элементарен и очевиден, потому что нет другой параллели более убедительной, нежели то, что совершается практически в каждой семье в наше время. Я говорю сейчас об узаконенном беззаконии, об абортах, об убийстве собственных детей. Хотя бы один раз в год мы можем себе позволить говорить об этом, называя вещи своими именами.
Не всегда об этом страшном преступлении говорить приходится, потому что есть много других важных, безусловно, тем, которые тоже необходимы для того, чтобы мы с вами задумались о них, но вот сегодня, поскольку это очень и очень напоминает события древности, Церковью нам сегодня напоминаемые, мы говорим о том, что происходит в наши дни.
Мы привыкли и очень часто это делаем, как бы некими обтекаемыми, ничего не значащими понятиями называть страшные беззакония и преступления. Представьте себе, если бы мы с вами услышали такую фразу: искусственное прерывание жизнедеятельности сердца. Что это означает? Сидит убийца на скамье подсудимых, ему говорят: ты – убийца, ты убил человека, ты отнял жизнь человеческую. Он говорит: нет, я с вами не согласен, я искусственно прервал жизнедеятельность сердца упомянутого вами человека. Говорят: как это так, ты вонзил нож в его сердце, почему ты это сделал? Он говорит: потому что он мешал мне жить, потому что он мешал осуществлению моих жизненных намерений и планов.
Кто-то скажет, как можно с этим согласиться, как можно принять всерьёз подобный бред? Но почему мы принимаем аналогичный бред, когда мы слышим слова «искусственное прерывание беременности», почему? «А зачем нищету плодить»- один из самых распространенных современных аргументов.
Заметьте, убийство начинается не тогда, когда кровь проливается, а ещё раньше, когда мы уже определёнными словами убиваем. Вот смотрите, две женщины, в одном и том же состоянии и положении, одна говорит, что под сердцем носит ребёночка, новая жизнь зародилась в её утробе, это существо уже начало шевелиться, существо уже живёт, и она говорит: мой ребёнок, мой сынок, моя доченька уже зашевелилась, я уже чувствую её! Это действительно женщина, которая ждёт этого ребёнка.
А другая говорит по-другому: это плод, который мне необходимо на следующей неделе пойти в абортарий и уничтожить. Конечно слово «убить» не звучит, просто устранить, как будто плод, это не живое, это кусок мяса. Я прошу прощения, эта тема такова, что сегодня приходится говорить грубо, но есть случаи, когда вещи необходимо называть своими именами.
В одной и той же больнице у женщины начинаются преждевременные роды, пятимесячное существо в её утробе, и вся больница с ног сбилась, чтобы спасти это существо, чтобы спасти этого младенчика, всё подключено для того, чтобы эта жизнь не погибла. За стенкой, здесь же, в медицинском заведении, другая женщина пятимесячного ребёнка убивает, делая аборт, и все тоже заняты этим. Какая страшная чудовищность, какое лицемерие, какой страшный фарс, какой мерзкий обман! Здесь спасают жизнь умирающего ребёнку, потому что для кого-то это человек, а рядом точно такого же убивают, потому что для них это не человек. Как это можно объяснить?
Есть такой фильм очень известный, я его не единожды вам приводил в пример, выпущенный в середине 90-х годов, всем известный, при желании его могут все посмотреть, называется «Безмолвный крик». Один американский врач, который практиковал на абортах, как он сам потом признался, что подобных операций он сделал, опять же будем честны и будем называть вещи своими именами, то есть, этих убийств он произвёл более десяти тысяч, он убил более десяти тысяч человек, представляете? Какой там Гитлер, какой там Сталин, какой там Ленин, они в подмётки не годятся. Но с ним произошло то, что поётся в старинной русской песне: «вдруг у разбойника лютого совесть Господь пробудил».
Он в ужас пришёл от того, что он творил всю свою жизнь, не знаю, что повлияло на это, и он в качестве собственного искупления, решил снять фильм и показать его всем, кто имеет намерение совершить это преступление. Путём ультразвуковой (УЗИ) киносъёмки он сделал фильм о самом процессе аборта, существа 12-ти недельного. Ребёночку три месяца, там ещё сердечка не чувствуется, но всё там уже есть, все сформированные органы, они такие малюсенькие, они все крохотные, но они уже есть, сердечко бьётся.
Как известно, есть разные способы уничтожения в абортариях, но вот один из них, когда вакуумом высасывают плод, понимаете, который разрывается на куски, когда это всё происходит. Так вот, на экране видно дитя, маленькое, крохотное, и при приближении катетера, который должен сейчас его как пылесос засосать в себя, это существо начинает прятаться, этот младенчик прячется, не зная, куда ему спрятаться. Куда он спрячется? Он пытается убежать от этого приближающегося орудия смерти, его сердечко, как показывают все эти приборы, учащает своё биения в два раза, а ротик, его уста раскрывается в безмолвном, бессловесном крике о помощи. К кому? К матери убийце, которая лишает его жизни, потому что он не нужен ей, по разным причинам, он ей мешает.
Люди, которые делают аборты, конечно, многие из которых просто по глупости, по легкомыслию, по невежеству это творят. Сколько вот таких людей, любой священник вам скажет, подходит на исповедь и говорит, если бы я это всё знала, была дурой молодой, я сейчас только это понимаю, кто бы тогда мне сказал, что я творю, что я делаю… Просто многие делают это бездумно, бессмысленно. Многие думали и думают: зачем мне это сейчас нужно, у меня нет средств, у меня нет возможностей, у меня нет мужа и вообще, надо хотя бы для себя немного пожить, а муж или сожитель, любовник тоже требует того же.
Говоря об этом, я подчёркиваю, что мужская половина нашего населения может облегчённо не вздыхать, когда речь идёт в этом грехе, потому что в лучшем случае для мужчины, это быть соучастником этого убийства, как вы прекрасно понимаете, без него это не обойдётся. А в худшем случае, это быть организатором этого убийства, когда он даёт деньги: на возьми, чтобы я через неделю об этом не слышал. Она идёт и убивает, поэтому, как ещё его назвать – только палач. Да, деньги платит наемному убийце, знаете, есть такие киллеры. И вот один является убийцей, другой, организатором этого убийства, поэтому оба понесут равную меру той ответственности перед Богом, которая несомненно на них падёт.
Люди пытаются мотивировать: мы не можем сейчас, мы потом как-нибудь, потому что сейчас для себя хотим пожить. Всё это продиктовано намерением собственного личного, сиюминутного, теперешнего благополучия. Но никакого блага и благополучия быть не может, потому что никакое счастье, построенное на крови убитых собственных детей, невозможно и немыслимо, никогда ты его не построишь. Поэтому не нужно удивляться тому, почему мы в ужасе, за голову хватаемся, отчего наши рождённые дети вот такие, ведут себя так, почему они пропойцы, почему у них в жизни скорби, почему у них лишения, почему им в жизни не везёт. Ответ совершенно очевиден. Потому что мы их и собственное благополучие хотели бы получить ценою убиенных нами же собственных детей.
Об этом очень долго и очень много можно и необходимо говорить, потому что нельзя об этом молчать. Но заметьте, как реагирует современное общество на то, о чём сегодня идёт речь во всех, наверное, храмах. В подавляющем своём большинстве сегодня, в этот воскресный день после Рождества Христова, наверное, одна тема, и это справедливо, это правильно, потому что нельзя об этом умалчивать, хотя бы в эти святые дни. С одной стороны, такая дивная, радостная картина Рождества Христова, Богомладенчик Спаситель, и это один из самых радостных праздников, мы друг другу подарки дарим, мы друг друга в гости приглашаем, для нас это одно из самых значимых событий в году. Но за этой, повторяю, идиллией скрывается страшная правда.
Поэтому нужно снять эти покровы, которыми мы пытаемся сгладить чудовищность этого преступления и греха, и надо вещи называть своими именами. Вернусь к мысли о том, как сегодняшний, современный человек реагирует на призыв убивать собственных детей. В частности, наш Святейший Патриарх, уже в течение многих лет говорит об этом постоянно. Он бьёт во все колокола, свидетельствуя о том, что происходит с нашим народом, что происходит с русским народом, который был некогда народом Богоносцем, но сейчас, когда практически в каждой семье убиваются дети, когда творятся эти страшные, чудовищные преступления, не пора ли положить этому предел.
Может быть, я затрагиваю меркантильную сторону, но почему я, как налогоплательщик, должен оплачивать бюллетень женщине, которая делает аборт? Почему за мои, в том числе, деньги должны истребляься в нашей стране дети? Почему за наши с вами деньги эти беззакония и преступления должны происходить? Вот, кроме всего прочего, об этом говорит Патриарх.
По крайней мере, официальное здравоохранение не имеет права участвовать в этом страшном беззаконии. И какая реакция на это? Все читают новости, все читают газеты, все читают интернет и так далее. Сколько грязи, сколько мерзости, сколько всевозможных нечистот льется оттуда в адрес нашего Святейшего.
— Да это не ваше дело, – кричат феминистки, – руки прочь от нашего тела.
Да никто к вам, мерзейшие существа, и не собирается руки свои протягивать, и не о вашей жизни сейчас идёт речь, а о тех детях, которых вы убиваете. Вы можете сказать, что ваше право зуб себе вырвать или гланды удалить, или аппендицит вырезать — это вот ваше право, а убивать ребёнка – это уже не ваша право, это уже самостоятельная жизнь, это жизнь самостоятельного существа, и поэтому вы никакого права не имеете распоряжаться этою, не вам принадлежащей жизнью. Если вы утратили сознание материнское и поэтому готовы убить, растерзать, сожрать, извините меня, своё собственное дитя, то закон не имеет права этого позволять, вот о чём говорит, Святейший Патриарх, вот о чём говорит нам Церковь.
Я уж рассказывал, помнится, много раз, настолько на меня это повлияло, чему я стал свидетелем 20-25 лет тому назад, а был я тогда достаточно ещё молодым священником и очень горячим человеком. Я был в гостях у неверующих людей, это были мои родственники, они Господа не знали, надеюсь, что познают когда-нибудь, и к ним пришли какие-то их гости. Я оказался невольным свидетелем разговора моих сродников с их гостями, абсолютно чуждыми христианства, абсолютно светскими людьми. Я не особенно и в разговоре то участвовал, чем-то своим был занят и вдруг слышу, как бы, между прочим, женщина достаточно молодая лет, ей 35 было, говорит. Прошу прощения снова за неэтичность произносимых вещей, эти слова пошлы и циничны, и их произносить недостойно, тем более в храме, но я вынужден это себе позволить: вот ходила, опять меня вычистили, двойню выскоблили у меня, — говорит, с позволения сказать, эта женщина. Представляете, какая мерзостная терминология! Т.е. она сделала аборт, и двойню убили, а они (очень важная деталь) с собакой пришли, догом, знаете, такие псы слюнявые, и при этом она говорит, что выскоблила двойню и целует эту слюнявую морду псины и говорит: ты мой сыночек.
Неслучайно, ещё в древности, у Макария Великого есть такие слова, говорили, что перед кончиной мира монахи станут – как мирские, а мирские станут – как бесы. Это – правда. То, что я вам сейчас привёл в качестве примера, иллюстрация, лучше, чем что-либо другое говорит и подтверждает истинность этого пророчества: мирские станут как бесы.
Убить своих собственных детей и слюнявить эту поганую морду псины, называя его своим сыночком, это вообще ни в какое сознание не вмещается. Я не против животных, как вы понимаете, блажен, иже и скоты милует, не об этом сегодня мы говорим. Но когда ты убиваешь собственное дитя, а заводишь вместо этого пса, собаку, кошечку… Да, помните, батюшка, горячий наш современник, многие его порицают, но он прав во всём, отец Андрей Ткачев, говорит, послушайте: ты подходишь на исповедь, у тебя тридцать абортов, а ты говоришь на исповеди, я кошечку там не покормила. Да что это такое, не могу найти подходящего слова, соответствующего тому лицемерию, которое мы являем своей жизнью. Ты своих детей губишь. Ни одно животное не убивает себе подобного, ни одно, как говорят. Медведь не будет драть медведя, волк не будет кромсать волка, и ворон, как известно, ворону глаз не выклюет, но вот человек может убивать себе подобного, причём своих собственных детей, таким чудовищным, жутким, страшным образом.
Что же делать? Ну, ответ мы знаем. Один замечательный проповедник сказал такие хорошие, правильные, единственно верные слова, он сказал, что нет человеческих средств и возможностей искупить этот грех, это беззаконие. Хотя, впрочем, есть возможность, сейчас об этом говоря, вспомнил один момент моей жизни, это тоже давно было. Одна женщина стала прихожанкой храма, где я служил, уверовала, ведь Господь всем желает спасения, она стала ходить в Церковь. Мы стали с ней беседовать, выяснилось, что она врач в женской консультации. — Вы знаете, — сказала она, — через меня проходит очень много женщин, которые идут на аборт, она делает УЗИ, и что мне делать, я только сейчас поняла, что я творила. Я понимаю как врач, иной женщине, не всем конечно, но многим нужно хотя бы ободряющее слово, порой её некому поддержать в этой ситуации сложной. Бывают разные ситуации, мы и не осуждаем это, просто бывает человек в отчаянии, женщина всеми брошена, она считает, что это единственный выход для неё, убить ребёнка и всё. Вот поэтому я говорю ей, этой женщине-врачу: вы это и делайте, ободряйте и утешайте, вы не можете впрямую требовать и настаивать, потому что вас уволят, но, по крайней мере, скажите доброе слово – зачем вы это делаете? Вы потом всю свою жизнь будете раскаиваться, всю свою жизнь будете плакать об этом, стенать, а уже будет поздно, потому что жизнь собственного ребёнка отнимите, убьёте. И она действительно стала помогать, и вы знаете, не все, но многие просто уходили и больше не возвращались и рожали ребёночка.
Видите, дорогие мои, ведь и мы сталкиваемся с людьми в разных ситуациях, это может быть сноха, может быть дочь, может соседка. Кто угодно, сослуживица, вдруг вы услышали, что она в отчаянии и в намерении пойти в абортарий убить своё дитя, говорите ей: не делай, что же ты делаешь? Утешьте её, ободрите её, скажите, я заберу твоего ребёнка. Да, в конце концов, в храм его принеси, и его заберут, только не убивай. И действительно, заберём, впрочем, она же и не отдаст его, потому что родит его и милее этого существа для неё никого уже не будет.
Это правда, доброе, ободряющее слово необходимо людям, которые находятся в подобной ситуации. Если мы похожее слышим, не делайте вид, что это вас не касается, что к вам это не имеет никакого отношения, тем более, если мы в своей жизни творили беззакония сами, мы должны искать таковых, чтобы удержать, чтобы сохранить обречённую на погибель жизнь ребёнка. Т.е. от нас многое тоже зависит в этом смысле.
Но вернёмся к тому, о чём я начал говорить, пытаясь процитировать слова замечательного московского современного священника, хочу этими словами своё многословие завершить, потому что это может стать, наверное, самой главной надеждой, самым главным упованием нашего с вами понимания того, что мы в своей жизни творили и творим. Этот священник сказал: только лишь Христос, Который взошёл на Голгофу, Который взошёл на Крест и Свою Кровь излиял нас ради человеков и нашего ради спасения, Своею Кровью может смыть наш грех, наше беззаконие, наше преступление, наше убийство.
Поэтому мы должны всегда в этом грехе каяться. Нет необходимости повторяться из раза в раз в том грехе, в котором вы исповедались Богу, достаточно будет, если мы через всю жизнь пронесём сокрушение о своём грехе, никогда не будем его забывать, всегда будем о нём помнить, а взирая на чьи-то чужие недостатки, будем говорить себе: Мне ли, убийце, осуждать этого человека? Я ли имею право рот свой открывать против того или иного человека? Посмотри на себя, ты – детоубийца, ты детей своих убивал или убивала, поэтому кайся и проси, чтобы Господь Своею Животочною Кровью омыл твои грехи и преступления. Аминь.
