Во имя Отца и Сына, и Святого Духа.
Сегодня, дорогие братья и сестры, первое воскресение после дня Святой Пятидесятницы, дня празднования Святой Живоначальной Троицы, Церковь усваивает празднованию памяти всех святых от века Богу угодивших. Сегодняшний день является, как мы всегда говорим, днём Ангела каждого из нас, поэтому сегодня всю полноту Церкви Христовой, всех вас, дорогие, в первую очередь поздравляю с днём Ангела, с днем памяти нашего небесного покровителя. Неслучайно Церковь именно в этот день, день первого воскресного торжества после Пятидесятницы, учредила память всех святых, от века Богу угодивших. Это есть ответ благодарного человечества на бесконечную любовь Христа, на Его Крестную жертву, которую Господь явил во спасение всего рода человеческого. Святость – это есть ответная любовь, которую мы являем Господу за Его бесконечную, ни перед чем не останавливающуюся Божественную любовь. И в этом смысле каждый из нас без исключения призван к святости.
Мы очень часто рассуждаем и думаем о том, что святость это не про нас. Нам кажется, что есть какие-то особые люди, есть категории особых избранников, которых Господь почтил качествами святости, вот они действительно являются теми, кого по праву должно называть святым. Если мы с вами будем внимательно читать Послания апостола Павла, все Соборные Послания апостольские, мы будем с вами примерно одно и то же слышать в завершение этих Посланий. Апостолы говорят: целуйте, то есть приветствуйте всех святых. Каких святых? Т.е. всю Церковь Божию, весь народ Божий. Мы с вами слышим за каждой Божественной Литургией слова, которые касаются каждого из нас. К сожалению, мы привыкли к этим словам настолько, что, порой, даже и не обращаем на них особого внимания, по крайней мере, к себе самим мы их не соотносим.
Перед причастием Святых Христовых Таин, по завершению Господней молитвы, возглашаемую всеми нами едиными устами, священник возглашает: Святая Святым. Т.е. сии Святые Пречистые Тайны Христовы святым предназначены, нам. И мы все святые по благодати.
Может ли кто из нас сказать по отношению к самому себе, что я действительно заслуживаю этого призыва, я заслуживаю этого наименования, каковым Церковь почтила меня, назвав меня святым? Я думаю, что если мы будем честны по отношению к себе, если мы будем совестливыми, хотя бы в самом элементарном смысле этого слова, то мы скажем: ко мне это не имеет никакого отношения.
Вот святитель Николай, скажем мы, – он святой, преподобный Сергий – святой, преподобный Серафим Саровский, Иоанн Кронштадтский, память которого именно в этот день Церковь тоже празднует и прославляет, – он святой и прочие многие. Но разве я могу упомянуть свое имя в чреде этих святых? Это будет с точки зрения каждого из нас даже кощунством, и, тем не менее, Церковь называет нас святыми. Потому что это то призвание, которым Господь призвал каждого из нас – призвал быть святыми,
Что делать, чтобы стать святым? Очень сложный вопрос. Вопрос, который очень часто мы слышим в Евангелии. Господь отвечает по-разному на задаваемый Ему примерно один и тот же вопрос: учитель Благий, что мне делать, чтобы унаследовать вечную жизнь? Почему при соприкосновении со смертью родного, близкого, знакомого человека, мы всегда произносим одни и те же слова «Царствия ему Небесного»? Потому что это самое главное, это смысл человеческого существования, – достичь Царствия Небесного. Если мы приобрели его, то мы святы. Но случайно приобрести Царствие Небесное невозможно, поэтому нам Господь отмерил прещедро нашу земную жизнь, чтобы здесь на земле научиться стать святыми.
Есть замечательный рассказ о том, как один послушник подошёл к своему духовнику, к своему авве, старцу и задает тот же самый вопрос, который книжники и иные прочие задавали Христу: что делать, чтобы мне спастись, что мне делать, чтобы наследовать вечную жизнь? И этот старец ему отвечал следующее: Авраам был крепок в вере, был странноприимен и гостеприимен, и с ним был Бог. Илия был ревностен в вере, и с ним тоже был Бог. Давид был силен в покаянии, и с ним был Бог. Иосиф был целомудрен, и через это с ним был Бог. Иоанн Богослов был исполнен любви, и с ним тоже был Бог. Поэтому, возьми хотя бы одну из названных добродетелей и исполняй её, и с тобою тоже будет Бог.
И мы задаёмся вопросом, какую же нам избрать добродетель, потому что все исполнить немыслимо, невозможно, непосильно. Вот я буду и крепким в вере, и ревностным, и целомудренным, сильным в покаянии, я буду усердствовать в любви. Конечно же, всё эти желания от избытка нашего жаждущего правды Божией сердца, но вместить в себя, осуществить это одного желания не достаточно, необходима самая жизнь во Христе.
Сегодня мне хотелось сказать о том, чего, наверное, всем нам очень не хватает, и если бы мы поставили перед собой самую главную задачу в своей жизни, стяжать именно эту добродетель, это качество, тогда, наверное, мы смогли бы с Божией помощью преуспеть и в прочих, перечисленных сегодня добродетелях.
Есть такое понятие — незлобие. Стяжать незлобие очень важно, потому что мы все, имея, прежде всего, себя и уже потом предлагаю это рассуждение всем присутствующим, нам всем свойственна раздражительность, нам всем свойственна вспыльчивость и гневливость. Одно только слово, случайно пойманный взгляд человека со стороны, порой, неправильно понятый, мы уже воспринимаем как личное оскорбление. Это говорит о том, что у нас нет незлобия.
Это действительно очень серьёзный ущерб в жизни каждого из нас. Как стяжать незлобие? Прежде всего, нужно подражать тем святым Божиим человекам, которые преуспели в этом доброделании. Давайте просто вспомним примеры удивительных, очень близких, родных, дорогих каждому сердцу верующего человека примеров святых угодников Божьих
Вспомним наших русских святых, святых благоверных князей-страстотерпцев Бориса и Глеба. Это первые русские святые, прославленные на Русской земле. Они имели возможность избежать смерти, мало того, в междоусобной брани со своим единокровным братом Святополком Окаянным они могли сокрушить ненавидящего их брата, но ни один из них, ни Борис, ни Глеб, перстом единым не двигнул для этого. Они приняли смерть для того, чтобы не пролилась братская кровь. Они прекрасно понимали, что погибнут, понимали, что их кровь прольется, но вместе с тем, понимали и осознавали, что не прольется кровь их брата из-за их нежелания примирения с ним.
Мы помним замечательный пример из жизнеописания преподобного Сергия Радонежского, когда его старший брат Стефан пришёл в обитель у Троицы, после того, как он не ужился в Богоявленском монастыре в Москве. Пришёл на гору Маковец, где его младший брат, в миру Варфоломей, а в иночестве Сергий, уже основал монастырь, и куда начали стекаться многие, чающие Христова утешения. И когда старший брат по плоти увидел, каким почётом, каким уважением пользуется его младший брат, то он возревновал, вознегодовал, что младший пользуется уважением и почётом, а старший, как бы наравне с прочими. И во время службы, Стефан одёрнул канонарха: ты зачем так поёшь? А канонарх опешил и говорит: игумен благословил так петь. Кто здесь игумен? – громко, во всеуслышание сказал Стефан, чтобы брат его младший Сергий услышал.
Тогда Сергий, который эту обитель основал, который братию собрал, для которой особенный устав общежительного жития соделал, молча и тихо ушел из монастыря, чтобы не было раздора. «Если хочешь быть главным, будь им», — мысленно сказал старшему брату.
По слову евангельскому поступил: если кто хочет из вас быть вящщим, главным, начальствующим, будь для всех слугой, и преподобный, никому ничего не говоря, не выясняя ни с кем отношений, тихонечко ушёл из обители, которая вскоре возопила от того, что произошло. От того, что кого утратили, кого потеряли. Какое удивительное, необыкновенное смирение преподобного Сергия.
Вспомним еще пример, помните, преподобный Серафим Саровский, когда на него, находящегося в уединении в местечке, удаленном от монастыря, напали разбойники, считавшие, что у него там можно чем-то поживиться. Избили так, что он до конца дней своих не смог оправиться. На часто встречающихся прижизненных изображениях преподобного Серафима, мы видим его согбенным старцем, опирающимся на мотыгу. Он был как бы горбатенький, потому что ему позвоночник перебили, и он уже не мог ходить распрямлённым, хотя физически был богатырь. Он мог бы этих разбойников одной левой, что называется, разбросать, но ничего этого не сделал, а просто принял то, что Господь допустил его принять. И когда крестьяне собрались предать суду этих пойманных разбойников, то преподобный запретил им мстить, простил этим разбойникам ради Христа.
Мы видим с вами необыкновенные, удивительные примеры незлобия, как человек не себя, не свое самолюбие, не личную человеческую обиду ставит во главу угла, а ради Христа пытается это самолюбие, каждому из нас свойственное, забыть ради Господа и Спасителя своего.
Вы, может быть, скажете, что это удел особых людей, особых святых подвижников. Но вспомним, дорогие мои, замечательный, всем известный пример, мною неоднократно приводимый на тему нашего сегодняшнего разговора, повествующий о преподобном Макарии Великом. Церковь, как мы знаем, немногих называет Великими, в их числе преподобный Макарий, подвизавшийся в пустыне от юности своей.
Некий лукавый помысел пришёл в его сердце: Макарий, ты совершен, выше и достойнее тебя нет никого на земле, нет среди святых. И тогда Господь, чтобы уберечь своего подвижника от тщеславия, гордыни, от самомнения, говорит ему: пойди в город Александрию, на такой-то улице ты найдёшь такой-то дом, зайди в него, там две женщины живут, назидайся примером их жизни, поскольку, ты ещё не вошёл в меру этих двух женщин.
Макарий удивился, — как же я, от юности подвизающийся в пустыне, в безмолвии, в трезвении, в аскетических подвигах, как это я не вошёл в меру обыкновенных мирских женщин. И он пришёл в Александрию, нашёл ту улицу, нашёл тот дом, увидел двух женщин, живущих в этом доме, замужних, с детьми. И спросил их: матери мои, поведайте мне, что в вашей жизни столь достойного и великого, что я монах, отрешившийся всего мирского, всех забот суетных и попечений, пришёл воззреть на ваш пример и принять его для своего сердца и для своего спасения в назидание.
Они отвечают: мы не понимаем, отче, о чём ты спрашиваешь, мы даже в толк не возьмём, что у нас может быть доброго. Но если ты спрашиваешь нас о нашей жизни, то мы жёны двух братьев, живём под одной крышей, живём здесь пятнадцать лет и мы ни разу с друг другом не поссорились, ни разу не повздорили. Желанием сердца нашего было пойти в монастырь, посвятить себя Господу, но наши мужья настаивали на том, чтобы мы были рядом с ними. Мы рожаем им детей, мы воспитываем их, мы готовим им каждый день еду, мы ждём их с работы, и больше ничего другого в нашей жизни нет.
Представляете, пятнадцать лет жить под одной крышей, у одной плиты и ни разу не поссориться и не повздорить, ни разу мужу не пожаловаться, почему та мою кастрюлю без спросу взяла … Макарий вышел из того дома, назидаясь жизнью этих простых женщин, хранивших незлобие.
Все наши внешние подвиги хороши, они необходимы, они непременны и обязательны. Вот наступающий пост очень важное делание для каждого из нас, но если это ограничивается только лишь внешними поступками, но при этом всем, мы злобствуем, гневаемся, раздражаемся, осуждаем, сплетничаем и так далее, тогда все наши внешние подвиги обесцениваются. Всё внешнее нам в помощь даётся, понимаете.
Преподобный батюшка Серафим, о котором мы уже сегодня с вами говорили, так определял смысл и цель христианской жизни. Он говорил о том, что смыслом человеческого существования является стяжание духа мирного в своё сердце. А если мирного духа в нас нет, то все наши внешние подвиги обесценятся, и никакой пользы нам с вами, дорогие мои, от них не будет.
Это очень непростой путь, непростой подвиг – незлобие. Это одно из основополагающих деланий, которое каждый из нас должен предпринять без исключения, для того, чтобы приобрести в своё сердце дух мирный, Дух Свят, Дух Божий. И тогда, если в нашем сердце будет царствовать Христос, будет царствовать мир Божий. И тогда, по тому же неложному глаголу преподобного Серафима Саровского, вокруг нас будут спасаться тысячи. И мы стяжем то необходимое и недостающее нам, чтобы унаследовать вечную радость и Царствие Небесное, которого сподобились все святые, от века Богу угодившие. Прошедшие такой же жизненный путь, который мы с вами здесь на земле проходим, быть может еще более серьёзный, более страшный, более утеснённый, чем мы с вами.
Поэтому не будем роптать, не будем негодовать, не будем сетовать на ту жизненную долю, которую Господь даровал каждому из нас, а будем за всё Господа благодарить, будем стремиться к тому, чтобы Господь, очищая наше сердце покаянием и сокрушением сердечным, даровал незлобие нашему сердцу, чтобы через это стяжать дух мирный ко спасению и наследию вечной жизни. Аминь.
