С воскресным днем всех вас, дорогие братья и сестры!
В воскресный день накануне Рождественского поста Святая Церковь предлагает нам притчу Спасителя нашего и Господа Иисуса Христа, чтобы мы четко представляли себе основное делание в Рождественский пост (см.: Лк. 10, 25-37). Эту притчу Христос рассказал в ответ на вопрос о том, что нужно сделать, чтобы жизнь вечную наследовать.
Вопрос задал законник, человек очень грамотный, по всей вероятности, и сам хорошо знавший, что нужно делать, чтобы спастись. Но раз перед ним явился Тот, Кого называют Великим Пророком (см.: Лк. 7, 16), этот вопрос был задан и Ему. И на это Сердцеведец Господь, понимая, что не без надменности задает человек этот вопрос Ему, Богу, пришедшему во плоти, отвечает тоже вопросом: «Как читаешь заповеди, как ты их знаешь?».
И тогда, можно сказать, человек отвечает на «пятерку с плюсом», поскольку называет главнейшие заповеди Закона: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, душею, крепостью, всею силою твоею и ближнего своего, как самого себя». Казалось бы, что еще надо человеку? Он прекрасно знает Закон, и Господь, обращаясь к нему, говорит: «Ты очень хорошо сказал, вот это делай и будешь жив». Но законник почувствовал, что чего-то не хватает ему, и тогда он поставил перед Спасителем вопрос: «А кто мой ближний?».
Казалось бы: надо уточнить только небольшую деталь, узнать, кто мой ближний, и все, я уже спасусь и в рай войду. И вдруг Господь рассказывает притчу, из которой выясняется, что вопрос был поставлен неправильно. Человек, который желает спастись, должен ставить вопрос не «кто мой ближний?», а «для кого я являюсь ближним?». И если так поставить этот вопрос, то, наверное, куда не ткни, как мы говорим, окажется, что все твои ближние, все абсолютно.
Из притчи о милосердном самарянине так и следует. Господь спрашивает законника: «Так кто же оказался ближним тому, кто был изранен, кто умирал?». А у законника даже язык не поворачивается произнести слово «самарянин», потому что иудеи настолько гнушались ими и ненавидели самарян, что одно упоминание их, произнесение имени самарянина считалось осквернением. Законник выдавливает из себя ответ: «Тот, кто сотворил ему милость». И тогда Господь говорит: «Иди и ты твори такожде».
Но весь драматизм ситуации заключается не в том, что эти слова были две тысячи лет назад сказаны какому-то законнику-иудею, нет. А в том, что эти слова каждому из нас Господь говорит ежегодно и в ситуации, очень похожей на ту, что описана в притче: израненный на дороге человек лежит, а люди – священник или левит – идут из Иерусалима, то есть идут из храма, идут после молитвы и проходят мимо. Священное Писание не уточняет, молились ли они, подойдя к самарянину, за него или нет, может быть, кто-то даже воздохнул о том, как ему тяжело, и… дальше пошли.
И только тот, кто знал, как бывает тяжело, когда тебя все ненавидят, когда ты изгой в обществе, когда ты страдаешь без причины только оттого, что принадлежишь к своему классу, остановился около израненного человека, лежащего на дороге, потому что видел, как он мучается, и оказал ему милость. Этот самарянин стал примером для всех времен и народов – примером того, что есть настоящая милостыня и милосердие. Он останавливается, слезает со своего ослика, он тратит на этого человека время, средства, все, что у него было. Он, можно сказать, сердце разрывает ради него: сажает на своего осла, везет в гостиницу, там всю ночь при нем работает, отирая его раны, облегчая его страдания, уезжая, оставляет больного на попечение гостинника, дав ему два динария, и говорит: «Если ты еще потратишь на него, я по возвращении воздам тебе, отдам тебе все то, что должен».
Почему это величайший пример истинного милосердия? Потому что это милосердие по самой великой заповеди Христа: «Смотрите, не творите милостыни вашей перед людьми, чтобы быть замеченными» (см.: Мф. 6, 1). Вот какой самарянин, у него великое сердце! Он знает: тот человек, которого он спас, никогда его не узнает, потому что был в бессознательном состоянии, никогда его не увидит, потому что выздоровеет и уйдет из гостиницы. Самарянин и так потратил много денег на больного, а еще готов отдать гостиннику долг, если вдруг тому придется потратить больше положенного.
Какое отношение это имеет к нам с вами, дорогие братья и сестры? Самое непосредственное. Потому что в условиях современной цивилизации мы настолько далеки друг от друга, что где-то в общественных местах, не в храме, конечно, мы часто встречаемся только единожды. Иногда это плохо, иногда хорошо, но это значит, что, где бы мы ни находились, если требуется от нас помощь ближнему, которого мы не увидим никогда и который ничего не знает о нас, мы должны ее оказывать, мы должны стараться по заповеди евангельской творить милостыню перед Отцом своим Небесным, Который, видя тайное, воздаст нам явно (см.: Мф. 6, 6).
Внимательно посмотрим на себя: разве так мы себя ведем, так поступаем? Сейчас мы все выйдем из храма, подобно священнику и левиту, и пойдем по домам. И нам встретятся люди, которые нуждаются даже не в том, чтобы мы спасали их от смерти, обвязывали им раны, останавливали кровь, вызывали скорую помощь, нет. Может быть, просто по-человечески они нуждаются в том, чтобы мы взглянули по-доброму на них, сказали несколько слов, не злых, не едких.
Это касается не только незнакомых людей, им-то не сложно нам просто что-то доброе сказать или сделать: очень легко, оказывается, любить того, кого ты не знаешь, потому что он тебе ничем не обязан и ты ему ничего не должен. Гораздо тяжелее с домашними-ближними, которые нас окружают. Прямо как в поговорке: Чужую беду руками обойму, а свою и в голову не возьму. И если мы видим, что они страдают, пусть не физически, но душа их обливается кровью из-за того, что они подвержены страстям и грехам, они страждут, они действительно уподобляются часто лежащим при дороге людям, которые как бы в бессознательном духовном состоянии находятся, – как можно мимо них пройти?
А когда мы проходим мимо, когда мы не оказываем абсолютно никакого содействия им, разве мы не уподобляемся священнику и левиту, которые мимо прошли, вдохновленные тем, что сейчас они молились, и думая о том, что они непременно будут молиться о них и дальше?
В одном из соборных посланий апостол Иаков рассуждает о том, что бывает ложное благочестие: «Если придут к тебе брат твой или сестра твоя и попросят напоить и накормить их, и ты им с благочестивым видом скажешь: иди ешь, питайся и грейся, и отпустишь ни с чем, то какая польза в том?» (см.: Иак. 2, 15-16). Но если ты найдешь в себе силы что-то от себя им дать, то, что тебе самому нужно, ты пожертвуешь на них что-то свое, то это уже не будет пустым благочестием.
Притча о милосердном самарянине, по сути дела, это притча о нашей жизни, о том, какой она должна быть всегда и постоянно, только мы изворачиваемся, пытаемся всячески сбросить с себя груз ответственности, который возлагает на нас Церковь, даруя нам через несение этой ноши спасение. А мы постоянно, как законник, обращаемся ко Господу нашему и Спасителю и задаем Ему вопросы: «А что нам сделать, чтобы жизнь вечную наследовать?», «А кто есть ближний мой?». Господь говорит нам просто и прямо, но нам кажется, что все это не для нас и не про нас, кому-то другому эти слова говорятся, и мы, подобно законнику, особые, мы что-то большее знаем, поэтому на что-то большее можем рассчитывать.
А на что большее рассчитывать? Самый простой способ спасения как раз предлагает каждому из нас сегодняшняя притча. В преддверии Рождественского поста, дорогие братья и сестры, будем стараться побольше тратить время на ближних своих и поменьше на себя. И тогда услышим от нашего Спасителя блаженнейший глас, что мы не только правильно отвечали на Его вопросы, но и еще что-то правильно сделали. А если правильно сделали, значит, достойны будем спасения, вечного и блаженного.
Аминь.
