Во Имя Отца и Сына и Святого Духа.
Сегодняшний воскресный день, дорогие братья и сестры, продолжает чествование и празднование честного и животворящего Креста Господня. Только что мы с вами, воспевая торжественную крестопоклонную песнь, приклоняли колени своего сердца пред Живоносным Древом Крестным, на котором совершилось искупление всего рода человеческого. В прошлое воскресение перед Воздвижением Креста Господня, мы говорили с вами о том, что этот праздник имеет особое значение, и поэтому ему предшествует воскресный день, именуемый Неделей перед Воздвижением, и последует таковой же воскресный день, который именуется Неделей по Воздвижении, то есть после Воздвижения. И сегодняшний воскресный день таковым днем и является.
Мы слышали с вами слова евангелиста Марка, благовествующего нам в сей воскресный день о том, каковым должен быть христианин, следующий за Господом. Слова нам эти всем известны, потому что мы часто их слышим в Церкви, часто мы на эту тему говорим, они важны и краеугольны, потому что без исполнения этих слов невозможно следовать за Господом. Можно много говорить, много рассуждать, произносить множество правильных, верных и красивых слов, но без исполнения того, чего ждет от нас Господь, все это останется обыкновенными, ничего нам не дающими словами.
Господь говорит нам, именно с этих слов начинается сегодняшнее евангельское благовестие: Если кто хочет идти за Мою, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною. Отвернуться себя требует от нас Христос — ни больше, ни меньше. Как это возможно сделать? Разве возможно не идти на поводу у своих привычек, у своих сложившихся особенностей, которые у каждого в большинстве из нас были приобретены теми или иными страстями? Как от всего это отказаться? Это столь привычно, столь обыденно. Быть может ничего плохого окружающим людям я не делаю, но, тем не менее, у каждого из нас есть свои страсти, свои пороки, быть может, тайные. Они, быть может, действительно не наносят никакого урона окружающим нас людям, но они царствуют в нашем собственном сердце, и мы часто беспомощны и бессильны из-за них что-либо изменить в своей жизни.
Почему? На это вопрос отвечает нам преподобный Серафим Саровский, мы часто эти слова вспоминаем. Батюшка Серафим говорит: Благодать Христова она и в век Христов, и в последующее время, и в сегодняшний день, и до скончания века будет одна и та же. Так говорит и апостол Павел в Послании к евреям: Христос вчера, днесь и во веки Тот же. И благодать Его и вчера, и сегодня, и в бесконечные веки будет та же самая. А почему мы не способны что-либо изменить в своей жизни, потому что у нас нет решимости. Нет решимости, потому что нет желания к самой решимости, чтобы порвать с тем, что связывает нас с этим бренным миром.
Мы скажем: Как же можно порвать все отношения с этим миром, с ним нас так многое связывает, в конце концов, мы тоже является частью этого мира? Но Бог сказал, что плоть и кровь Царствия Божьего не наследуют, устами святого апостола Павла. Поэтому, если мы остаемся только лишь плотью и кровью, то есть, всецело приземленными и очес своих на небо не возводим, тогда мы не войдем в ту радость, которую Господь соделал для всех нас источником вечной радости. И потому, нужно отвергнуться себя, по крайней мере, все свои усилия, старания, способности и возможности прилажить к тому, чтобы отвергнуться от себя и нести свой жизненный крест, ту жизненную ношу, которую Господь возложил на каждого из нас.
Далее сегодняшнее воскресное чтение говорит нам, опять же, устами Спасителя, что кто хочет спасти свою душу, в данном случае имеется в виду не душу как бессмертную наследницу вечной жизни, а кто хочет спасти свою жизнь, земную, комфортную, привычную, тот потеряет ее. А кто погубит ради Христа и Царствия Небесного жизнь свою здесь на земле, тот приобретет вечную радость и Царствие Небесное. И кто постыдится, – продолжает Христос в сегодняшнем евангельском повествовании, — слов Моих в этом роде грешном и прелюбодейном, того и Я постыжусь пред Отцом Моим и пред ангелами. А кто не постыдиться слов Моих в этом роде грешном и прелюбодейном, того и Я не постыжусь пред Отцом Моим и пред ангелами. Это краткий пересказ сегодняшнего евангельского повествования.
Сегодня много святых празднуется Церковью, как, впрочем, в любой другой день, и каждый из них по-особому дивен, потому что святость это нечто необыкновенное. Святость, это нечто, делающее человека иным. Кстати, греческое всем известное слово «агиос» — святой, в буквальном прочтении означает — иной, другой. То есть, святой, это не обычный человек, это человек иной. Неспроста, монашествующих называют иноками, потому что они иные, они другие, не такие, как мы с вами. И агиос, это иной в буквальном переводе.
Мне посчастливилось быть на Афоне какое-то время назад, и старец, игумен Ватопедской обители – игумен Ефрем, который в свое время приезжал в Москву с поясом Пресвятой Богородицы, проводил беседу, на которой мне посчастливилось быть. Ее переводил русскоязычный монах, и старец привел замечательный и необыкновенный образ из греческой лексики. Он сказал: Обратите внимание, одна буква диаметрально меняет слово, понятие и суть предметов и вещей. Агиос – это значит святой, одну букву добавь к этому слову, получится – агриос, что по-гречески значит зверь. Вы понимаете, что одна буква просто диаметрально меняет самую суть — от святого до зверя и чудовища. Вот поэтому каждый из нас призван к тому, чтобы быть иным, иным, относительно этого мира, то есть, быть святым. А для этого необходимо нести свой жизненный крест, ту ношу, которую Господь возлагает на каждого из нас.
Я уже начал эту развивать мысль, что сегодня празднуется память нескольких святых: это великомученики Евастафий, святой, который пострадал за Христа еще на заре христианства. Это преподобный благоверный князь Олег Брянский, возглавляющий сонм Брянских святых — сегодня Русская Православная Церковь празднует собор этих угодников Божиих. А еще, сегодня церковь празднует память двух мучеников – благоверного князя Михаила Черниговского и его верного слуги – болярина Феодора.
Я думаю, некоторые подробности жизнеописания этих святых известны. Несколько недель назад мы праздновали память святого благоверного князя Александра Невского, и на эту тему отчасти говорили. Так вот, мученики Михаил и Феодор были ему современниками. В то время, когда Русь находилась под игом татаро-монголов, князья были обязаны брать ярлык на свое княжение, то есть, позволение на несколько лет более или менее легитимного правления. Так вот, за этим ярлыком поехал и князь Михаил в сопровождении своего духовного друга, болярина Феодора.
Здесь я несколько отвлекусь. Я вчера иду рано утром, субботний день, еду на службу, на перроне в метро стоит много людей куда-то едущих, хотя и не рабочий день. Все люди стоят обыкновенно, но посреди перрона сидят на корточках два киргиза и плюют на пол. Это ведь оскорбление. Они плевали на всех, не только на перрон, где они сидели, но и на всех, кто здесь стоит. А никто не обращает внимания, кто-то телефон перелистывает, кто-то еще чем-то занят, и никто не замечает этого хамства и этой наглости. Я не имел намерением сегодня об этом говорить, но это мы видим на каждом шагу.
Я еще отвлекусь от того, о чем мы говорили, но поскольку речь зашла об этой проблеме, мы об этом поговорим. Это касается нашего храма в первую очередь, вы поймете, о чем идет речь.
Вы, неверное, читали вчера или позавчера о том, как какая-то мразь, какой-то таджик с некой блудливой девкой сделали мерзкую фотосессию на фоне храма Василия Блаженного. Этого таджика обещали депортировать, слава Богу. Так вот, сама история — в канун памяти святых мучениц Веры, Надежды и Любови, 29 числа, мы служим вечерню, читаем акафист. Мне потом уже наш охранник об этом рассказал: заходят двое, парочка, азиат и девка, срамного вида. Они говорят охраннику в нашем храме: А можно мы сделаем после службы несколько снимков на память. Он говорит: А вы у настоятеля спросите, служба закончится вы и спросите, у нас все делается по благословению настоятеля. Они говорят: Да нет, мы вам денежку дадим, потом просто сделаем несколько снимков и уйдем. Это были те самые мерзкие существа, д которых сейчас пишут в новостях. Вы представляете, что было бы, если Матерь Божия не спасла и не оградила наш храм. Я в этом вижу особое заступничество Матери Божией, Которая защитила храм от того, что эти мерзавцы могли бы зайти в отдаленный угол храма или часовенку, и сделали бы то, что они, собственно, и сделали на фоне храма Василия Блаженного. И все это было бы выложено в так называемое информационное пространство. Понимаете, что это такое? Но Царица Небесная не допустила.
Таким гнусным существом был и Батый. И тогда, и сейчас они глумятся и хулят наши святыни, а нам дела нет, мы проходим мимо, как будто мы этого не замечаем и нас это не касается. Нас это очень касается. Помните у Бунина в «Окаянных днях»: Как это могло произойти, как это мы допустили? А вот так и допустили, потому что не хотели ничего видеть. Видели, но не замечали, слышали, но делали вид что не слышали, как будто это нас не касается. К нам это не имеет никакого отношения. Вы посмотрите на Европу, во что она превратилась. Это жалкое зрелище. Вы помните, лет десять назад, на нашей памяти, когда в Германии, в Кельне, какие-то политические эмигранты, которые полностью заполонили город, насиловали женщин? Нелепые власти города и полиция обращались в новостях к жителям: Вы поздно вечером не выходите на улицу, по одному не ходите…
Это что, пресвященная Европа? Потом же, все эти современные европейцы вышли с акцией протеста. Они, мужики, надели юбки, взялись за ручки и прошлись по главным улицам Кельна, дескать, вот, не запугаете нас, не возьмете нас. А те инородцы плевали и на них и на нас, а мы этого не замечаем, нам, как бы, нет до этого никакого дела.
Я не мог этого не сказать, хотя и не думал сегодня об этом говорить, но уже несколько дней эта мысль держит меня, и я свидетельствую: Матерь Божия, Царица Небесная, благодарю Тебя, что сохранила храм Твой от поругания и поношения! Вы понимаете, что могло произойти? На фоне наших святынь, эти поддонки, эти мрази оскверняли бы храм своими мерзкими выходками. То есть, это к нам имеет самое прямое отношение, непосредственное. Мы говорим: Это меня не касается, Россия большая. Извините меня за неподобающие цитаты, но тот же Бунин говорит: Здесь нагадили, перейдем на другую травку, Россия большая, ее много еще, на наш век хватит. Вот откуда все это пришло – от нашего безразличия, от нашего равнодушия, от того, что мы сами плюем, или позволяем плевать, что одно и тоже, на наши святыни. Господь ради нашего отношения, теплохладного, равнодушного, безразличного попускает всему этому быть.
Я читал комментарии по этому поводу. Знаете, небезызвестное, скандальное, мерзопакостное «Эхо Москвы» пишет: Девушку заключили под десятидневный арест, потому что она сфотографировалась на фоне храма Василия Блаженного. Вы представляете, как наглость? Вот, оказывается, что было: она просто фотографировалась на фоне храма Василия Блаженного, и ей дали десять суток ареста. Подробности там не указываются, всего того, что я вам сейчас рассказал. Что это означает? А тоже самое значит, что и Батый, когда к нему пришел князь Михаил со своим собратом Феодором. Он им говорит: А ну-ка, поклонитесь этому кусту и пройдите через очистительный огонь, тогда получишь ярлык, тогда будешь князем. А Михаил отказался и его убили вместе с Феодором.
Вы понимаете, есть вещи, с которыми можно соглашаться, которые можно терпеть, с которыми мы обязаны и вынуждены смиряться. И это, действительно, мы должны делать. Но есть вещи, когда молчать возможно до определенного рубежа. Есть разные компромиссы, без них, к сожалению, прожить нельзя, но компромиссы бывают большие и малые. И в жизни каждого человека наступает, наступил или наступит такой момент, когда нужно выбирать: там ты или здесь. С кем ты: со Христом ты или не с Ним. Чего-то половинчатого уже невозможно будет сделать. А вот если ты пойдешь на некое соглашательство с так называемой совестью, которая готова с кем угодно соглашаться, тогда ты ничего в этой жизни не приобретешь.
Сегодня Христос говорит в Евангелии: Какая польза человеку, если он весь мир приобретет, а душе своей повредит? И вот, князь Михаил говорит: Этого я делать не буду. — Хорошо, но ты же умрешь. — Тогда я готов умереть. Потому что его христианская совесть не позволила ему переступить за определенные границы. А его уговаривали: Да что ты, да пройди ты, в конце концов, через этот огонь, убудет от тебя что ли, ну поклонись ты этому кусту, потом наплюешь на все это и будешь жить как христианин дальше. — Я не могу этого сделать, не могу через это переступить, не по гордыни, не по какому-то самомнению и осознания собственной исключительности, не поэтому, а потому что не могу совместить служение Господу Богу моему и Ему Единому покланяться и поклоняться бездушному истукану.
Сначала истукану, потом какому-нибудь коммунистическому идолу, а потом и антихристу. Все тогда скажут: Тебе трудно, что ли, да делов-то, ну пренеси жертву, а сам оставайся христианином, чего страшного-то? Для кого-то это может и не страшно, а для кого-то и сама эта мысль недопустима и невозможна.
Много лет назад, лет тридцать назад, у меня была одна встреча, это долгая история, мне рассказали об одном итальянском священнике, католике, очень перспективном, приближавшимся к епископскому достоинству. Он имел послушание церковного археолога и занимался исследованием святых мощей. Он читал серьезные книги по агиографии, и, мало по малу, углубился в историю восточной православной Церкви до раскола. И он понял, что здесь и есть правда, здесь и есть истина. Западная версия христианства, а уж тем более современная католическая, это искажение того апостольского христианства, которое было проповедано Христом. И он, мало по малу, пришел к Православию, принял Православие, и остался священником. И когда об этом узнали его начальствующие католики, они стали бегать вокруг него, чтобы он отказался, выбросил из головы эти православные глупости и прочее. А он говорит: Вы знаете, моя душа мне дороже того, что вы мне предлагаете. Он они говорят: Мы же тебе говорили, что ты будешь епископом, через неделю будешь епископом. А он: моя душа мне дороже, чем быть епископом.
Это было в начале девяностых годов, я знаком с этим человеком, он игумен в итальянском православном монастыре под Флоренцией, отец Сильвано его зовут. Тогда такая компания во всей католической прессе началась, и как его ни порочили, и что он какой-то нетрадиционной ориентации, и прочее, прочее. А он говорит: Интересно, еще вчера вы мне епископский сан обещали, а сейчас про меня такие вещи говорите, как же вам не совестно? Если я такой, тогда почему вы мне вчера обещали архиерейство? Повторяю, он игумен православного монастыря, что редкость в Италии, и он сказал эти замечательные слова: Моя душа мне дороже чем то, что вы мне обещаете.
Так вот, душа каждого из нас, дорогие братья и сестры, дороже всех обещаний, которые нам сулит мир. Ничего он нам не может дать взамен того, чем мы обладаем от Бога – душой, наследницей Царства Небесного и вечной жизни. И поэтому, если мы здесь постыдимся, постесняемся Христа и того, что мы Христовы, то и Христос скажет: Не знаю вас, кто вы такие. Постыдится перед Отцом Небесным и перед ангелами. А если мы не постыдимся, не постесняемся Господа, то и Христос нас не постыдиться и не постесняется, даже такими, какими мы есть сейчас. Поэтому будем верны Господу, отвержимся всего того суетного, ненужного, наносного, что пытается этот мир нам навязать, и, взяв свой крест, пойдет за Христом. С тем, чтобы быть наследниками той радости, которую Он уготовил нам прежде сложения мира. Аминь.
