«Помочь стать частью общества»: как православный священник помогает беженцам освоиться в России

Церковь при храме Неопалимой Купины в Отрадном — одна из трёх православных церквей в Москве, где проходят службы на английском языке. По субботам сюда приходят иностранцы. Некоторые из них вынуждены были бежать в Россию, чтобы не погибнуть на родине. Настоятель храма, священник Дионисий Гришков, руководит фондом «Рядом дом», который помогает беженцам адаптироваться к жизни в стране. RT поговорил с прихожанами церкви из Африки и узнал, как они оказались в России и почему захотели остаться.

Настоятель храма Неопалимой Купины в Отрадном, священник Дионисий Гришков, проводит службы на английском языке каждую неделю с октября прошлого года, а в будущем планирует проводить литургию на испанском. Его паства — иностранцы, живущие в Москве, а в приходе есть несколько испаноязычных семей.

С 2018 года отец Дионисий руководит фондом «Рядом дом», который помогает беженцам и мигрантам в России. Некоторые из них хотят посещать богослужения, но не говорят на русском.

«Несколько лет назад я и другие священнослужители начали работать с иностранцами, в том числе с беженцами. Я тогда был диаконом и пытался обучать заинтересованных людей православному вероучению, и при этом сталкивался с большим количеством иностранцев, которые находятся в тяжёлой жизненной ситуации. Лично у меня не было возможности материально помочь даже одному такому человеку, поэтому мы решили создать фонд, который будет помогать иностранцам в нашей стране. Сначала мы помогали детям мигрантов изучать русский язык, потом перешли и к решению других проблем», — рассказывает отец Дионисий.

«Уважай себя, будь красивой»

К церкви по протоптанной в снегу тропинке медленно подходит темнокожая девушка. На ней бежевое пальто, на голове — подобранный в тон тюрбан, завязанный сзади на африканский манер. «Hello, father!» — обращается она к священнику.

 

Это Аннет, ей 35 лет, она приезжает в церковь каждую неделю, хотя живёт почти в двух часах езды — в Щербинке на юге Москвы. Там Аннет снимает квартиру вместе с несколькими девушками из Африки — все они студентки, и только она является беженкой.

Аннет родилась в Республике Конго и прожила там до 14 лет. В 1997 году в стране началась гражданская война между сторонниками двух кандидатов в президенты.

«В один день из школы меня забрал мой сосед. Уже в машине он рассказал, что этим утром дом моей семьи подожгли, и показал мне видео на телефоне. Сосед не знал точно, кем были поджигатели, но предположил, что это противники моего отца, который был политиком. Он сказал мне: «Тебе надо бежать из страны, потому что у тебя больше нет семьи», — вспоминает Аннет.

Её вывезли из Конго и привезли в лагерь беженцев рядом с Йоханнесбургом в ЮАР. Здесь девочка осталась жить на следующие 20 лет. С того дня, как Аннет забрал её сосед, она больше ни дня не посещала школу. Волонтёры, помогавшие беженцам в лагере, пытались узнать, что именно случилось с семьёй Аннет, но не смогли. Аннет предполагает, что все они погибли.

Весной и осенью 2019 года по ЮАР прокатилась волна протестов против иностранцев и беженцев.

По данным исследовательского центра Pew Research Centre за 2018 год, больше 60% граждан ЮАР считали, что мигранты отнимают у них работу.

«На наш лагерь стали совершать ксенофобские атаки, людей стали убивать, — рассказывает Аннет. — Я обратилась к своему другу, в доме которого я работала. У него были знакомые в российском посольстве, и благодаря ему мне помогли сделать визу».

По словам Аннет, большинство её друзей из лагеря беженцев уехали из ЮАР в тот год. Они эмигрировали целыми семьями, по шесть — восемь человек. Аннет бежала в Россию одна: у неё нет мужа и детей. 

В Москве она пыталась работать, но без образования и официального статуса устроиться было сложно. 

Она обратилась к волонтёрам, которые помогают беженцам, там ей посоветовали найти отца Дионисия.

«В России мало людей говорят по-английски, в течение года мне было почти не с кем общаться, я чувствовала себя не просто одинокой, я думала о суициде. Но с тех пор как я зашла в эту церковь и отец Дионисий стал говорить со мной, я почувствовала радость. В этом приходе я нашла новых братьев и сестёр, отец Дионисий и его жена стали моими друзьями, моими новыми родителями. Я больше не чувствую себя одинокой постоянно — теперь я знаю, что есть люди с хорошими сердцами. Они заставили меня поверить, что у меня ещё есть будущее, что после такой долгой, унизительной жизни я могу ещё жить хорошо», — Аннет начинает плакать и промакивает глаза шарфиком.

Из-за слёз её идеально ровные стрелки на веках размазываются, но девушка этого не замечает.

По словам Аннет, она мечтает получить образование и стать врачом. «Не знаю, смогу ли, но я очень этого хочу», — говорит она.

 

Порядочные люди

Ещё в ЮАР у Аннет диагностировали диабет. В лагере для беженцев ей выдавали инсулин, но в неправильной дозировке. Постепенно это «лечение» привело к тому, что кости Аннет стали хрупкими, у неё появились сильные боли в спине.

Сейчас фонд «Рядом дом» обеспечивает её инсулином, инъекции которого девушка должна делать дважды в день.

Кроме того, у Аннет травмированы оба тазобедренных сустава.

«Один из нанимателей здесь, в Москве, толкнул Аннет, она упала с лестницы и в результате получила серьёзную травму. Сейчас она нуждается в сложной операции по замене тазобедренных суставов, — рассказывает отец Дионисий. — Вместе с протезами операция на обе ноги стоит больше 600 тыс. рублей. Если Аннет не помочь в ближайшее время, то постепенно она потеряет способность передвигаться самостоятельно».

Сейчас фонд собирает средства на лечение девушки. 

Помимо медицинской помощи беженцам и занятий русским языком с ними и с детьми фонд обеспечивает нуждающихся едой, одеждой, жильём.

«У нас есть несколько семей, для которых раньше мы оплачивали комнаты, но сейчас спонсор больше не может нам помочь. Есть студент из Шри-Ланки, которому мы оплачиваем общежитие: 6,5 тыс. рублей в месяц. Также есть престарелый прихожанин, который тяжело переболел коронавирусом и весь в долгах, за одни услуги ЖКХ он должен 20 тыс. рублей. И это не все подопечные», — перечисляет отец Дионисий.

Фонд также оказывает юридическую поддержку беженцам. Для этого волонтёры запрашивают в ООН необходимые документы, подтверждающие личность того, кто обратился к ним. Хотя сам отец Дионисий говорит, что для него самое убедительное доказательство того, что человек говорит правду, — это личное общение с ним.

Так, в ближайшее время фонд поручится за беженку из Камеруна Вивиан, которая будет во второй раз подавать заявление на предоставление ей убежища.

«Обычно российское государство не предоставляет убежище беженцам с первого раза, потому что не знает, что это за человек. Мы от лица фонда и прихода поручимся за неё как за порядочного человека, который не представляет угрозы для общества», — рассказывает священник.

«Дочь не зовёт меня в Камерун»

Вивиан приехала в Россию из Камеруна два года назад. Осенью 2016 года на её родине начался межобщинный кризис. Несколько провинций на западе страны, где живёт англоязычное население (большая часть страны говорит на французском), провозгласили себя отдельной Республикой Амбазония.

«Мой муж был политиком, работал с молодёжью и защищал права англоговорящего населения. Когда начался кризис, стало очень опасно: людей начали расстреливать и похищать. Мой муж был вынужден бежать, чтобы спасти свою жизнь, и пропал без вести. Я точно не знаю, что с ним случилось, — связь прервалась. Я не слышала, чтобы он умер, но в Камеруне люди постоянно исчезают и никто не знает, что с ними случилось», — говорит Вивиан.

Она осталась в Камеруне с дочерью и мамой, но вскоре поняла, что её жизнь тоже в опасности, потому что все в городе знали, чьей женой она была.

Женщина связалась с дядей, который живёт в Германии. Через друзей он помог Вивиан оформить визу в Россию, но сказал, что сделать документы для её дочери и оплатить перелёт двух человек из Камеруна не сможет. Вивиан пришлось бежать одной.

«В аэропорту в Москве меня встретил знакомый моего дяди, он привёз меня домой, но сказал, что я не могу жить у него, потому что он женат. Я нашла других африканцев, которые жили в этом районе, и какое-то время жила с ними: 20 человек в одной комнате, мы спали на полу», — говорит Вивиан.

Как и Аннет, от своих знакомых она узнала об отце Дионисии. В фонде «Рядом дом» ей помогли найти работу: сейчас Вивиан убирает помещения на территории храма в Отрадном. Иногда Вивиан удаётся найти подработку, например позаниматься с детьми английским языком — некоторые русские родители хотят, чтобы их детей обучали африканцы.

Вивиан — педагог по образованию. В Камеруне она работала учителем начальных классов: преподавала детям математику, географию, английский, французский. Она говорит, что ей очень нравилась её работа, потому что она любит детей.

В Камеруне осталась её восьмилетняя дочь Кэрин, девочка живёт в городе Баменда на западе Камеруна с дядей Вивиан. Кэрин должна учиться в третьем классе, но сейчас ей приходится оставаться дома ради безопасности: ходить в школу опасно, потому что детей оттуда иногда похищают, говорит Вивиан.

Она разговаривает с дочерью раз в несколько недель, когда у неё появляются деньги, чтобы оплатить звонок.

«Мы не можем долго говорить, потому что звонок стоит дорого. Я много не успеваю ей сказать, например, рассказать про снег — она его никогда не видела. А мне очень нравятся снег и зима в России. Кэрин говорит, что хочет приехать ко мне. Она не зовёт меня обратно в Камерун, потому что знает, что там опасно. Несколько дней назад я созванивалась с дочкой — она попала в больницу с малярией», — говорит Вивиан, показывая фотографию девочки на телефоне.

 

Два варианта для беженцев

Вивиан признаётся, что у неё нет плана на будущее, пока она не может перевезти дочь к себе, потому что денег не хватает даже на себя.

«В Камеруне мы посещали католическую церковь. Здесь я стала ходить в православную церковь и заметила, что они очень похожи. Я думаю, что большую часть времени не чувствую себя счастливой. Но после того, как я встретила отца Дионисия, стала чаще чувствовать радость внутри себя», — говорит Вивиан.

Она признаётся, что здесь, в Москве, у неё нет друзей, потому что она «не знает, как их заводить». Большинство её родных и друзей из Камеруна бежали и живут в других странах.

По словам отца Дионисия, Вивиан и несколько других беженцев, которые устроились на работу в приходе, довольно легко влились в коллектив и подружились с местными работниками.

Он с улыбкой говорит, что иностранцы даже более бесконфликтны на работе, поскольку не владеют русским языком: они не могут поругаться с русскоязычными коллегами.

«Мы стараемся помочь людям, которые к нам обращаются, стать частью общества, — отмечает руководитель фонда. — Когда человек попадает в Россию, у него есть всего два варианта: ехать домой, что зачастую невозможно, или остаться здесь в непонятном статусе. У нас есть знакомые беженцы, которых даже готова принять другая страна, но у них и с этим возникли юридические сложности».

По словам отца Дионисия, вопрос помощи иностранцам — это вопрос собственной безопасности и заботы о родном доме.

«Из-за отсутствия транзита через Россию беженцы остаются здесь. Чего мы хотим дальше? Чтобы они были здесь маргиналами, которые потеряют человеческий облик и создадут здесь свои гетто, или чтобы они были социализированы и приносили пользу нашему обществу?» — говорит собеседник RT.

Отец Дионисий провожает до забора Аннет, которая собирается ехать в Щербинку. Они не спеша проходят мимо крыльца трапезной, где работает Вивиан. Беженка из Камеруна подметает ступеньки и смахивает песок с совка в картонную коробку для мусора.

Если вы хотите помочь фонду «Рядом дом», это можно сделать через сайт некоммерческой организации. 

Russia Today