Во имя Отца и Сына, и Святого Духа.
Сегодня мы с вами, дорогие братья и сестры, за Божественной Литургией слышали удивительное Евангельское повествование о прощении царём человека, задолжавшего ему десять тысяч талантов, невероятную по тем временам, да и по нашим, сумму. Всем нам, конечно же, известно это Евангельское повествование, мы много раз с вами на эту тему говорили, много раз Церковь предлагала нам свидетельство любви Христовой, любви Божией каждому из нас в этом удивительном Евангельском благовестии.
И вместе с тем, необходимо хотя бы обзорно вспомнить то, о чём сегодня мы с вами слышали за Божественной Литургией, это принципиально, краеугольно важно, потому что мы все просим у Бога прощения, но сами, к сожалению, далеки бываем от возможности, способности, умения, а порой даже желания простить людям, которые окружают нас. Это касается каждого из нас без исключения, только лишь с одной разницей, что иной борется с этим как с тяжёлым, затяжным недугом, препятствующим всю его жизнь соединиться с Богом, а другой воспринимает это как норму, как некое свидетельство превратно понимаемой им справедливости. Но вернёмся к сегодняшнему Евангельскому повествованию.
Говорит Господь притчу ученикам Своим: чему уподобим Царствие Небесное? Царствие Небесное невозможно понять, его невозможно вместить в себя в той мере, каковым оно является. Его возможно лишь уподобить для нашего ограниченного, скудного способностью разума, чтобы понять хотя бы то, о чём идёт речь.
Так вот, Господь уподобляет Царствие Небесное некоему царю, который пожелал, чтобы должники его принесли ему должное. Был приведён некий человек, который должен ему десять тысяч талантов. Талант – это мера веса в то время, с другой стороны, это была денежная единица, которая была, действительно весьма не подъемна для сознания многих и многих. Лишь цари могли апеллировать талантами. Сказано, что у царя Филистимского, после поражения его царём Давидом, была взята его корона, в которой было более таланта золота, то есть более килограмма золота, неимоверная сумма денег. А здесь десять тысяч талантов. Кто-то подсчитал, что соотношение десяти тысяч талантов к ста динариям, о которых пойдёт позже речь, равна миллиону. Представляете, какое соотношение наших долгов, наших грехов перед Богом, по отношению к тому, чем должны нам окружающие нас люди, совершенно несопоставимые величины.
Итак, был приведён должник, который умолял и просил, чтобы царь потерпел ещё какое-то время, чтобы он мог собраться с силами, возможностями и после этой данной ему прещедро отсрочки рассчитаться с царём. Конечно же, это не более, чем отговорки, кто может собрать такую сумму, чтобы рассчитаться.
Должник умолял, плакал, и царь, внемля этим мольбам, не то, чтобы дал отсрочку, а он вовсе простил весь долг. Так великодушно, так щедро, хотя это его убыток, и он, возможно, рассчитывал на эти средства.
Обратимся к должникам, в свою очередь, ведь они тоже обязаны вовремя отдавать свои долги, а не просто отсылать к Евангелию: а вот, дескать, в Евангелии написано, что вы должны простить меня. А ты обязан вовремя рассчитываться со своими долгами, коль скоро ты даёшь слово и обещаешь рассчитаться со своим долгом. Не правда ли? Так вот этот человек умоляет, чтобы его простили, и ему прощают, ему не просто отсрочку дают, а прощают всё: иди, ты прощён, иди, радуйся и славь царя.
Я сегодня обратил внимание, когда читалось Евангелие, на слова, которые хотел бы донести до вас. Иногда, по крайней мере, я о себе говорю, что-то ускользает от твоего внимания, на что-то другое ты обращаешь более пристальное внимание, а вот сегодня я обратил внимание на замечательные слова в этом Евангелии. Какие же это слова? Этот должник прощён, ему простили весь долг, заметьте, что сказано далее, а он пошёл и нашёл того, кто должен был ему сто динариев. Я много раз по этому поводу говорил, что мне всегда казалось: какая ещё забота, о чём ещё можно было думать, когда тебе весь долг простили. Ты бежишь сломя голову, во весь опор, чтобы поделиться неизреченной радостью со своими домочадцами, которые тоже вместе с тобой, должником, должны были проданы быть и до последнего своего вздоха быть в рабстве. А тут написано: он пошёл и нашёл того, кто ему был должен сто динариев и начал душить его. По-славянски «ем его, давляше», т.е. взял его и стал душить его и требовать, когда он вернёт его долг, его сто динариев?
Заметьте, он тотчас же (я обращаю уже третий раз на эти слова внимание) выйдя из царских чертогов прощённым, на что он никогда не рассчитывал и даже мысли об этом не имел, что будет прощён, он идёт и находит своего должника. Т.е. он об этом думал, он, прося прощения, не забывал о своем должнике.
Он просит, с одной стороны, его простить, но при этом какая-то задняя мысль не оставляет его: у меня ведь тоже есть свой должник, вот сейчас я как-нибудь выкручусь в очередной раз, – потому что такое впечатление оставляет этот ничтожный человек, что он не в первый раз так выкручивается из положения. Есть такие люди, позанимают долгов, у одного займут, у другого, у третьего, пятого, десятого, а потом начинают у других занимать, чтобы этим отдавать и так всю жизнь.
Крутится как белка в колесе, потому что нечестивец, потому что нет ни малейшей правды в жизни этого человека, если он так себя ведёт. Одним одно обещает, другим другое обещает, клянётся, божится. Конечно, в жизни всякие бывают обстоятельства, бывает человек действительно загнан в угол реальностью жизни, и нечем ему рассчитаться, но здесь не о том речь, мы видим совершенно другое. Здесь не благодарность, которая должна всецело охватить сердце этого человека, а корысть, он помнит, что ему тоже кто-то должен, и мысли не возникает о том, что он должен поступить также великодушно. Нет, он, выйдя из царских палат, тут же идёт искать своего должника и находит его.
Какая чудовищная, просто омерзительная несправедливость. Впрочем, здесь справедливость не самое главное и важное слово, хотя потом в конце сегодняшнего Евангельского повествования именно она, справедливость, торжествует, не милосердие, потому что милосердие выше любой справедливости. Сегодняшний евангельский царь проявляет милосердие к своему должнику, который должен ему неимоверно большую сумму денег, он проявляет великодушие, прощает, хотя это его собственный убыток.
Но если человек не желает жить в любви и милосердии, тогда наступает время справедливости. Люди увидели то, что этот совсем недавно прощеный должник давит, душит своего должника и требует немедленной отдачи ему причитающегося долга. Садит того в долговую тюрьму, несмотря на все его мольбы, такие же, какие он сам час назад произносил царю: потерпи на мне еще немного, и я выйду из этого затруднительного положения, в котором нахожусь, я рассчитаюсь обязательно, подожди, потерпи на мне, у меня сейчас стесненные жизненные обстоятельства. Нет, он ничего слышать не желает, никаких отговорок, вынь да положь, должен – рассчитайся. И это говорит тот, кому было всё прощено. И тогда товарищи того бедняка, должника, ибо думаю, что это был наверняка бедняк, так как его долг был незначителен и по тому, и по сегодняшнему времени.
Видя, что его заимодавец не милосердствует, идут к царю и говорят: не ты ли, государь, только что простил весь долг тому нечестивцу, а он же, в свою очередь, малого, ничтожного, копеечного долга не захотел простить своему должнику. И тогда царь вновь велит привести этого человека к себе и говорит ему: лукавый раб, не весь ли долг я тебе простил, не надлежало ли тебе простить твоего должника. И уже не обращаясь к нему, все, что нужно было, царь уже сказал: «лукавый раб», больше другого слова ему нет. Государь тогда повелевает своим слугам выбросить его во тьму внешнюю, где плач и скрежет зубов.
И этим заключает сегодняшнюю притчу Господь в Евангелии: так будет со всяким, кто от сердца не простит ближнему своему. Не от ума, не от рационального рассуждения, а от сердца. Не просто выдавить из себя формальное прощение, поскольку мы обязаны прощать, а от сердца, с любовию нужно простить.
Как это тяжело, это, наверное, тяжелее всего – простить своих должников. Заметьте, я вначале об это сказал, мы все здесь присутствующие приходим на исповедь, мы каемся Богу в своих грехах. С чем бы мы ни пришли, с какою бы гадостью, гнустностью, мерзостью, которой в каждом из нас выше нашей головы, мы говорим: Господи, прости нас, я каюсь. Мне стыдно, Господи, за то, что я делал в своей жизни, я такой-сякой перетакой, у меня нет ни одного светлого пятна на душе, одна грязь и одна скверна. А священник как свидетель нашего покаяния говорит, не от себя, а властью, данной ему Богом: прощаю и разрешаю тебя, иди с миром, всё тебе прощено. С чем бы мы ни пришли, с каким бы грузом, с какой бы бездной мерзости мы не пришли бы на исповедь, мы знаем и веруем, и это является краеугольным основанием нашего христианского упования, что Бог нам простит. Ветхозаветный пророк сказал: Ты Бог, любящий прощать. Заметьте, какое обращение к Богу, какая характеристика Творца. Больше ничего о Боге знать не надо, этого будет достаточно, – Ты Бог, любящий нас прощать, желающий нас прощать. В чём бы мы ни каялись, с чем бы мы не пришли, мы прощены, но с одним лишь условием, если мы сами готовы прощать, и если мы не хотим прощать, не желаем прощать, не будем прощать, тогда и мы прощены не будем.
Мы иногда говорим, вопим, как у Достоевского, который назвал человека жестоким насекомым, и это жестокое насекомое вопит в своем муравейнике: а как же справедливость? это несправедливо! А тебе справедливо прощать то, что ты приносишь к Богу на исповедь? извольте, вы хотите справедливости? Святые отцы говорят, я свою мысль договорю, можно со мной не соглашаться и мысленно перебивать, но святые отцы говорят: Бог несправедлив. Как это несправедлив? – спросите вы. Но если бы Он был справедлив и только справедлив, тогда бы никто в поднебесной мысли бы не имел, что он будет прощен.
Если к нам предъявить суд справедливости, кто из нас на этом суде устоит, кто из нас не будет осужден и не будет низвергнут с этого судилища, нет ни одного человека. Иов многострадальный восклицает в своем горестном исповедании: даже если один день будет в жизни человека и то без греха не останется. Мы с вами прожили жизнь, мы живем и знаем, что «грех мой предо мною есть выну». Ежечасно, даже ежеминутно мы грешим, если не поступками, то словами, если не словами, то помыслами своими, и мы приходим, не сомневаясь, что будем помилованы и прощены Господом. Но при этом мы требуем справедливости к себе: мы говорим — какой-то человек поступил со мной несправедливо. Там где заканчивается любовь, говорят мудрые люди, там начинается справедливость. Это правда, если мы не хотим любви, не хотим сострадания, не хотим милосердия, не только по отношению к нам чтобы она проявлялась, но и по отношению к окружающим нас людям, тогда никто из нас не будет прощен. Вот непременное условие того Бога, Который любит прощать.
Сегодняшнее Евангельское повествование, оно очень эффектно звучит, когда мы повторяем его для наших близких. О том, как мы должны прощать, как Бог любит прощать, как Господь готов нас прощать, но очень тяжелое в том смысле, что этот завет Христов сложен в применении в жизни, нам очень тяжело прощать, нам очень трудно примириться с обидами, которые доставляют нам окружающие нас люди. Поэтому мы начинаем также вопить и кричать, как то самое злобное насекомое — о справедливости. Нет никакой справедливости, и быть не может, если мы уповаем на милосердного Бога. Если мы сами взываем к Господу, чтобы Господь нас простил, тогда мы сами должны быть милосердными.
Кстати, мы можем не полениться и открыть 17 главу Евангелия от Матфея, откуда и было взято сегодняшнее повествование, и несколькими строчками назад прочитать, в связи с чем Господь эту притчу произносит. В связи с вопросом апостола Петра: Господи, до семи ли раз мне прощать согрешения брата моего? До семидесяти семижды, — отвечает Христос, т.е. помножь семь на семьдесят, вот столько раз нужно прощать брату, согрешающему пред тобою. Посчитать несложно, это будет 490. И это не значит, что на 491 раз я могу не простить. Это говорит о том, что бесконечно нужно прощать брату твоему. Сколько раз он скажет «прости меня», столько и прощай. Предположим, что до какой-то меры Господь нас прощает, а дальше нет. Получается, что мы ограничиваем милосердие Божие, а эта мысль недопустима, мы даже и представить себе не можем, чтобы Господь до какого-то числа бы прощал, а потом все: Мое терпение истощилось, Я видеть, слышать и знать тебя не хочу, и даже не кайся. Простите мне эту вольность, что я говорю как бы от лица Господа.
В таком случае мы должны, как бы нам не задолжали бы, как бы нам не досаждали бы, как бы нас не огорчали бы, сколько бы обид не наносили бы нам, столько мы и должны прощать.
Это очень трудно, это, наверное, самая тяжелейшая задача из тех, которые возлагает на нас Христос. Но если бы это было невозможно, тогда бы Господь от нас этого бы не требовал, но Спаситель от нас требует вершины уподобления Ему. Неслучайно Он говорит нам: Будьте совершенны, яко же и Отец Мой Небесный совершен есть. Разве это мыслимо быть совершенным, подобно Отцу Небесному. Но Христос нам эти слова говорит: Будьте милосердны, как Отец ваш Небесный милосерд есть. Т.е. Христос никаких полумер от нас не ждет, Он ждет от нас, чтобы мы были подобны Ему в нашем сострадании, в нашем милосердии, в нашем всепрощении.
Как этому научиться? Господь говорит нам о том, что мы должны любить врагов своих, благословлять проклинающих нас, молиться за творящих нам напасти. Но ведь так не бывает, сегодня не любил, а завтра, воспламенившись, всех полюбил. Это труд всей жизни, понуждать себя, видеть в каждом человеке образ своего Творца. Не презирайте ни одного из малых сих, — говорит Господь в Евангелии, — ибо ангелы их видят лицо Отца моего Небесного. Мы презираем конкретного человека, он нам неприятен, а если вдумаемся глубже, мы ведь все верующие, а распри и раздоры есть и у нас, и мы, кстати, все надеемся на Царство Небесное. Условно говоря, кто-то мне неприятен, я с трудом переношу его присутствие и т.д., представляете, а мне с ним в Царство Небесное. Захочу ли я это Царство Небесное, или, как говорит Иван Карамазов, свой билет в светлое будущее я почтительно возвращаю назад, потому что там, в этом Царствии Небесном, будет тот, кто будет мне неприятен.
Я в деревне в молодые годы своего священства служил очень долго, там люди простые и очень замечательные. Храм был разрушен, поруган в течении всего семидесятилетнего коммунистического плена, и вот в год 1000-летия Крещения Руси в 1988 году храм отдали Церкви и меня молодого мальчишку-священника туда направили. Там знаете, какая логика была у этих деревенских людей: я в вашу Церкву ходить не буду! – Почему? – А туда ходит такой-то, он ходит, а я что же ходить буду. Это нелепая, детская наивная логика, но именно так мы рассуждаем, я не хочу в Царствие Небесное, потому что я не хочу прощать этого человека. Но это уже по-другому звучит, согласитесь, поэтому если мы желаем быть со Христом всегда и присно, соблюдем одно условие, конечно вера и верность Господу даже не обсуждается, это само собой разумеется. Но самое главное условие — простить своего должника. Хочу быть с Господом, прощу, что бы человек мне не делал, какие бы пакости, скверны и гадости мне не творил — это ничего для меня не значит, так как стержнем моей жизни является Христос. Разве я не могу потерпеть малого, чтобы быть с Господом всегда.
Это должно быть основанием всей нашей христианской жизни. Поэтому давайте, дорогие братья и сестры, положим все свои силы, все свои старания и таланты, которыми каждого из нас Господь наделил, чтобы не иметь ни к кому никакой злобы и никакой вражды.
Конечно же, есть другие параллельные вопросы в сегодняшнем Евангелии, может быть более важные, но я ограничу свое многословие и пощажу ваше терпение последними словами, которые я произнесу. Запомним их, примем их к сведению, постараемся не забыть. Это слова святителя Филарета, митрополита Московского, нашего великого проповедника, великого иерарха, великого христианина, который дал очень четкую, важную формулировку в ответ на ряд многих смущающих нас вопросов в этой связи.
Он говорил так: Люби своих собственных врагов, – ты обязан их любить, и если тебя ударили в правую щеку, подставь левую, если тебя лично оскорбили, ты обязан простить.
Сокрушай врагов Отечества, – борись с ними, потому что они посягают на твой дом, на твою отчизну, на очаги, на твою семью.
Гнушайся врагами Христовыми.
Вот это мне кажется очень твердое, здравое, трезвое понимание того, что означает любить врагов.
Что касается наших личных врагов, мы обязаны их любить, должны научиться этому, потому что Христос Господь с вершины Голгофского креста показывает нам самый яркий, величайший пример тому, обращаясь к Отцу Небесному: Отче, прости им, ибо не ведают, что творят. Аминь.
