Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Дорогие братья и сестры, милостью Божией мы дожили с вами до первой Пассии, до первого воспоминания страданий Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа. Это удивительная служба, которая сопровождает Великий пост и еще дополнительным образом обогащает это святое время, которое мы вами сейчас переживаем. Мы неустанно с вами говорим о том, насколько время Святой Четыредесятницы богато духовным содержанием, удивительным содержанием, каковое не то что бы отсутствует в прочее время Церковного года, но по крайней мере сейчас это как-то максимально сконцентрировано, особенно собрано в некое целостное единство. И эта служба, нас сегодня собравшая под своды сего дома Божьего, тоже является тому дополнительным подтверждением.
Мы знаем с вами о том, что венцом, вершиной этого поста является Страстная седмица, она даже не входит в число этих великопостных сорока дней, обратим на это внимание. Фактически, почти пятьдесят дней длится Великий пост, но мы называем это время Четыредесятницей, то есть, по числу сорока дней. Но, поскольку Страстная неделя, включающее это поприще предшествующее ей, является особенной, даже не входит в число собственно поста. Вот насколько оно важно, насколько оно велико, насколько оно значимо, и, собственно, все сорок дней, которые предшествуют Страстной недели, это есть приготовление каждого из нас к тому событию, которое Христос Господь осуществил ради нашего спасения на Голгофе.
Поэтому мы постимся, мы воздерживаемся, мы молимся, мы совершаем эти особые протяженные, наполненные глубочайшим покаянным содержанием, богослужения с одной лишь целью, чтобы быть достойными Страстной седмицы. Достойными в условную меру, конечно, потому что быть достойным этого невозможно и немыслимо, но по крайней мере приуготовить себя к тому, чтобы быть у подножия Креста не с теми, кто зубоскалили, кричали и злобою истошно вопили: распни, распни Его, а с теми немногими, которые стояли у подножия Креста и остались верными Господу. Конечно, быть может дерзновенная мысль, очень дерзновенное пожелание, но другого пожелания у нас нет и быть не может, только лишь быть со Христом.
Только что мы с вами совершали удивительное и проникновенное акафистное пение, где, среди прочего, просили Господа лишь об одном, я очень свободно сейчас воспроизвожу эту мысль: Господи, я тебя ни о чем другом не прошу, знать только лишь Тебя Единого, Тебя распята, и ничто другое для меня уже не должно иметь значения. Потому что нет ничего более совершенного, величайшего, чем то, чему мы с вами являемся мысленными очевидцами и свидетелями у подножия этого Креста, совершая это страстное Богослужение. Ни о чем другом мы, конечно, и не можем помышлять, потому что это сердцевина истории рода человеческого.
Я уже неоднократно приводил слова одного священника, который так совершенно неожиданно ответил на вопрос о том, какое самое главное событие его жизни. Это можно назвать очень нескромным, но он, наверное, исполнил свой ответ единственным возможным смыслом, единственным возможным переживанием. Он ответил: Самое главное в моей жизни это то, что произошло у подножия Креста две тысячи лет назад — это самое главное событие моей жизни. Ни чьей-то жизни, ни чьим-то историческим воспоминанием и переживанием, ибо — это моя жизнь. И это самое главное событие в моей жизни. Это точка отсчета моей жизни. Это ее мерило, а все остальное производное от этого события.
Либо это есть в нашей жизни, либо этого нет. Потому что мы, увы, живем совершенно иными интересами, иными желаниями, иными впечатлениями и иными жизненными ценностями.
Апостол Павел говорит те же самые слова в послании к Коринфянам, в первой главе первого послания, где он говорит именно о Кресте, говорит очень горько. С одной стороны очень скорбно, но с другой стороны очень радостно, он говорит, что Слово Крестное для погибающих это — юродство, это безумие. Они, те, кто отрицают Крест Христов, не понимают, чем он для них является. А для нас спасаемых, – говорит он: Это сила Божия. Здесь же, в этом же месте он говорит: И потому мы проповедуем Христа распята и Христа Воскресшего. То есть, для нас это самое главное событие в нашей жизни.
Сегодня мы слышали многие дивные свидетельства этого события, и в первую очередь, конечно же, главным собеседником нашим был святой апостол и евангелист Матфей, потому что сегодня было положено начало Евангелию именно от него. Потом, в последующие воскресные вечера, когда мы будем собираться для совершения этой же службы, все прочие евангелисты будут нам повествовать, как они переживали это событие – смерть Господа на Кресте. Так вот среди прочего, евангелист Матфей говорит нам, о чем, впрочем, все прочие евангелисты свидетельствуют: рядом со Христом были не только те немногие оставшиеся верные Ему, о ком мы сегодня уже упоминали, были разные люди, были и злобствующие, были неистовствующие, были безумствующие в своей ненависти и злобе. Только что мы слышали в этом замечательном акафисте такое выражение: Иудеи, яко звери дивии скрежетаху зубами.
Вот какая злоба и ненависть, так они ненавидели Христа.
В Евангелии я очень часто вспоминаю одно место, оно не имеет прямого отношения к распятию Спасителя, но связь этих текстов совершенно несомненная, безусловная: когда в очередной раз Господа хотели побить камнями, как бы обвиняя Его в богохульстве, Господь говорит столь пронзительные слова: Я много добрых дел вам сделал от Отца Моего Небесного, за какое из них хотите побить Меня камнями?
Быть может это субъективное переживание, но я думаю, когда каждый из нас соприкасается с этими словами, они пронзают сердце: Много добрых дел Я сделал вам от Отца, за какое из них хотите побить Меня камнями? Откуда могла бы взяться эта злоба, чтобы скрежетать зубами? Что седлал такого Спаситель, чтобы они скрежетали зубами?
В Евангелии сегодня был дан этому ответ.
Пилат, человек жалкий и малодушный, хоть и занимающий высокое положен прокуратора, наместника императора в Палестине, все-таки пытался отпустить Христа. Мы слышали сейчас это, он выискивал пути и выходы, чтобы не брать на себя этой ответственности, не брать на себя этой Крови. Причем, его в большей степени поразило откровение ее жены, которая послала к нему и сказала: Ничего не делай этому Праведнику, потому что в минувшую ночь я очень страдала за Него.
Святые отцы объясняют это, говоря о том, что ночью, накануне предательства Господа, перед тем, как Христа привели к Пилату, она очень страдала, ей как бы открылись те страдания Сына Божьего, Спасителя мира за род человеческий. Она умоляла своего мужа, чтобы он отпустил Господа. Это было в его власти, он имел полное право, но, пытаясь это сделать, не смог проявить твердости и пошел на поводу у своего малодушия и провоцирующих его книжников, фарисеев и законоучителей, которые сказали Пилату, что если ты Его отпустишь, то тогда ты противишься кесарю, ты не друг кесарю. А мы уж, не беспокойся, поспешим оповестить его о том, что ты отпустил безнаказанным Того, Кто называет Себя царем.
И вот действительно, с одной стороны это злоба, ненависть и неистовство, которое сопровождало со стороны иудеев Христа, с другой стороны малодушие Пилата. Были разные люди, вернемся к этой мысли, которые окружали Голгофский Крест. Были еще воины, распинавшие и прибивавшие жуткими коваными гвоздями Пречистую Плоть Спасителя к жесткому древу, и потом вознесшие Его на Кресте, на котором Господь несколько часов страдал, умирая непередаваемыми человеческими устами мучениями.
Когда Христос умер, тогда даже природа, о чем мы тоже с вами слышали, мертвая бездушная природа, и та не осталась безучастной к тому, что приходило. Когда солнце померкло, отказавшись видеть и взирать, образно выражаясь, на это беззаконие, на смерть Того, кто создал это самое солнце. Земля содрогнулась в ужасе от того, что на ней умирает тот, кто создал эту землю.
И вот тогда сотник, этот жестокий, страшный воин, беспощадный центурион, на совести и руках которого наверняка больше было, чем по локоть крови казненных им преступников, содрогнулся, его сердце сокрушилось, и он сказал: Воистину, Этот Человек — Сын Божий.
Поразительно, как Господь сокрушил сердце этого человека, но сердца других, находившиеся вокруг, как были окаменевшими, так таковыми и остались. Этого сотника Церковь знает по имени, это мученик Лонгин, который впоследствии за Христа умер, он принял мученические страдания. Казалось бы, тот, кто распинал Господа, и прибивал Его гвоздями, отдавал приказ, чтобы это сделали, уверовал во Христа и стал последователем Господа. Вот какие необыкновенные перемены происходят в жизни человека.
Мы часто об этом говорим: если в человеке есть хоть чуточка способности отозваться на зов Божий, который Господь обращает к каждому и нас без исключения, тогда Господь делает все, чтобы этот человек не погиб. Но, если сердце человеческое подобно куску гранита, вот тогда бессмысленно и бесцельно предпринимать попытки к обращению такого существа, хотя Господь бесконечно завет, внушает и вразумляет каждого человека. Но о таких людях, с такими сердцами, как правило, говорят: Как об стенку горох. Бессмысленно и бесцельно, что-то такому говорит, от него рикошетит, и любое слово, любое внушение, вразумление и даже явные милости Божии неспособны остаться в этом каменном сердце.
А вот если в человеке есть хот чуточка живого и способного отозваться на зов Божий, тогда Господь делает все, чтобы человек не погиб. Это и произошло с сотником Лонгином и многими другими, которые взирали на страдания Христа и это их потрясло, это их пронзило и совершенно изменило всю их жизнь, и их жизнь уже была Христовой.
Милостью Божией наша Церковь, подобно сокровищнице обладает огромным святоотеческим наследием. Их мысли, записи так и назывались – моя жизнь во Христе, мое подражание Христу и тому подобное. В частности, дневники отца Иоанна Кронштадтского именно так и назывались «Моя жизнь во Христе». Это не просто броская эффектная фраза, это то, что соответствует действительности: человек живет во Христе, человек живет Христом.
И мы с вами, дорогие братья и сестры, призваны к тому, чтобы жить во Христе и жить Христом. Для этого необходимо немало каждому из нас потрудится, потому что наше сердце очень часто бывает похоже на кусок камня, который ничем не пробить и не сокрушить в силу нашей гордости, в силу нашего самолюбия и многих других качеств, которые, увы, свойственны многим из нас. И поэтому, благоприятное время святого поста, время трогательных и пронзительных Богослужений, которые Господь дарствует нам в эти дни, к тому назначено и к тому нас призывает, чтобы мы мало по малу сокрушали этот камень в нашем сердце, взрыхляли его и делали плодородной доброй землей, способной вместить в себя то живительное и спасительное семя слова Божия, сеемое в нас устами Церкви Христовой.
С тем, чтобы оно, проникнув в глубины нашего сердца, способно было принести добрый и спасительный плод, увенчивающий нас Вечной Жизнью и Царствием Небесным. Аминь.
