Во Имя Отца и Сына и Святого Духа.
Сегодня мы с вами, дорогие братья и сестры, совершили последнюю Пассию этим Великим постом, и только что нашим дивным небошественным собеседником был святой апостол и евангелист Иоанн Богослов, Евангелие по которому мы только что с вами слышали. Он свидетельствует об удивительных тайнозрительных явлениях, которые были ведомы и знакомы только лишь одному ему. Как мы с вами знаем, это Евангелие было написано последним, завершающим после всех тех Евангелий, которые были написаны его собратьями Матфеем, Марком и Лукой. Когда, ознакомившись с этими текстами, он восполнил то, что по его Боговдохновенному разумению было необходимо восполнить, и поэтому Евангелие от Иоанна отличается особой характеристикой, если так можно сказать, оно по преимуществу говорит о Божестве Христа. Если евангелист Матфей и прочие синоптические, как их называют, то есть смотрящие в одну сторону, евангелисты, говорят по преимуществу о человеческом достоинстве Спасителя, то Иоанн Богослов как бы восполняет это, и говорит о Божестве Христа.
Поэтому неслучайно его Евангелие начинается именно этими словами: В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. То есть, он говорит о Христе именно как о истинном Боге, Творце неба и земли, видимым же всем и невидимым, и поэтому его Евангелие носит особый отпечаток Божественного присутствия. Только на страницах его Евангелия мы обнаруживаем такие замечательные повествования, которых нет в прочих Евангелиях, хотя, совершая Пассию, мы всегда затрагиваем именно этот момент, говоря о том, что каждый из евангелистов говорил о чем-то особом, что по его разумению было важным и главным. Это было не просто некое авторское самовыражение, а это было выражение Боговдохновенное.
Но вместе с тем, Господь, дарствуя каждому из Боговдохновенных писателей разум, мудрость к написанию этих текстов, сохранял за ними и те человеческие особенности, которые были свойственны им. То есть, каждый евангелист индивидуален в человеческом смысле этого слова, что, конечно же, в превосходной степени выражает особое восхищение тем, что Господь оставляет за человеком. Влагая особую мысль в сознание того или иного святого Божьего человека, Он тем не менее оставляет за человеком те, ему свойственные человеческие особенности. Вот евангелист Иоанн Богослов в Евангелии отображает замечательные события из земной жизни Спасителя, такие как: брак в Канне Галилейской, первое чудо, которое сотворил Христос. Именно на страницах Евангелия от Иоанна мы видим замечательную, чудеснейшую беседу Господа нашего Иисуса Христа с Никодимом, который ночью пришел и внимал благоуветливым глаголам, которые Христос открывал для него, говоря о спасении и о том, каким образом человек спасается в Боге. Именно там, в этой беседе Христос произносит удивительные слова, и их передает именно евангелист Иоанн Богослов: так Бог возлюбил мир, что и Сына Своего Единородного отдал на смерть, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную.
Здесь же в Евангелии от Иоанна мы видим чудеснейшую беседу Господа и Спасителя с самарянкой, где впервые Христос говорит о Себе как о Сыне Божием, что чрезвычайно редко происходило, быть может, это один из исключительных случаев, и об этом говорится именно в этой беседе с самарянкой, которая говорит: придет Миссия и все нам расскажет и научит нас. На что Христос отвечает: Это Я, говорящий с тобою. Женщине самарянке, иноплеменнице Христос открывает эту великую пренебесную тайну о том, что Он и есть Спаситель мира. Ни фарисеям, ни законоучителям, ни даже Своим ученикам Христос об этом не говорит, а этой женщине-иноплеменнице. И мало того, женщине которая с нравственной точки зрения заслуживала определенного рода порицания. Именно ей Господь открывает, что Он Сын Божий, что Он Спаситель мира, что Он Миссия.
Это все в Евангелии от Иоанна, именно там, в этом Евангелии мы обнаруживаем эту необыкновенную, не просто запечатленную человеческой памятью беседу, последнюю прощальную беседу перед крестными страданиями Спасителя со Своими учениками. Целых пять глав длится эта беседа: тринадцатая, четырнадцатая, пятнадцатая, шестнадцатая и семнадцатая главы — это прощальная беседа Христа на Тайной Вечери с учениками. Именно она вмещает в себя так называемую Первосвященническую молитву, где Христос, обращаясь к Отцу Своему Небесному, говорит: Отче, как Ты во Мне, так и Я в Тебе, да будем Мы едины, и будут те, которые веруют по слову Моему в Тебя, едины. Вот эти удивительные и необыкновенные Божественные слова, которые только лишь Духом Святым можно было вместить, и только Духом Святым можно было выразить на страницах этого благовестия, что и сделал святой апостол и евангелист Иоанн Богослов.
Мы все время обращаем внимание на то, что в пересказе евангелистом Иоанном Богословом нет тех самых сакраментальных тайносовершительных слов, которые звучат на Божественной Литургии, и которые звучат у предыдущих евангелистов: «Примите, ядите, сие есть Тело Мое, пийти от нея вси, сия есть Кровь Моя Нового Завета». Он даже сам момент не описывает, по крайней мере эти слова не воспроизводит, потому что об этом уже было сказано прежними евангелистами, и он в шестой главе своего Евангелия подробно повествует о Христе, говорящем о Себе, как о Хлебе, сшедшем с небес, говоря: Всяк ядый Мою Плоть и пияй Мою Кровь во Мне пребывает и Аз в нем. То есть, евангелист счел, что об этом вполне достаточно сказано, и поэтому он затрагивает совершенно иные вещи, очень важные и не менее главенствующие.
И наконец, что касается страстных событий, событий связанных со страданиями Господа, то здесь мы все, я думаю, были внимательны к чтению Евангелия, потому что в самом начале мы слышим это необыкновенное свидетельство, когда уже после Тайной Вечери Господь с учениками вышел в Гефсиманский сад, перешел через поток Кедрон, и там, когда Он молился на вержении камня, к Нему приступили ведомые Иудой стражники и чернь, жаждавшая крови Спасителя, чтобы Его схватить и повести на суд, сначала к первосвященникам Анне и Каиафе, а потом уже к Пилату.
Заметьте, мы всегда на это обращаем внимание, и это поразительный, потрясающий момент, говорящий насколько осознанно и осмысленно было то злодеяние, которое вершили люди, пришедшие во главе с Иудой в Гефсиманский сад. Когда эта толпа с палками, кольями и оружием приступила со злобой ко Христу, Господь их кротко спрашивает: Кого ищите? Они кричат: Иисуса Назарянина. Помните, что отвечает Христос: Аз есмь. То есть: Это Я. Что происходит? Необыкновенное, совершенно выходящее за рамки понимания действие: вдруг все падают ниц. Что произошло, что случилось, почему такая странная реакция? Она кажется неправдоподобной, но в этом заключается то, что по преимуществу говорил и влагал в сердца слушающих его святой евангелист Иоанн Богослов, потому что говорил о Божестве Христа.
Вот в этот момент Христос на некое мгновение, быть может, на долю мгновения явил Свое Божественное могущество: Аз есмь, Аз есмь Сущий. И они были поражены как молнией, пронзающей весь небосклон от востока до запада. Нечто такое узрели, услышали и увидели, Всемогущую Силу Творца и Бога, пред Которым ничто не способно устоять. Земля трясется, солнце скрывает свой свет, потому что Творец, создавший их вещает: Аз есмь.
Они падают ниц, а потом постепенно приходят в себя, а Христос уже совершенно по-другому спрашивает. Казалось бы, этого было бы достаточно чтобы умолять о пощаде: Господи, помилуй нас, безумных. Но этого не происходит, Христос вторично спрашивает: Кого ищите? И они опять отвечают: Иисуса Назорея. И тогда, вот то Божественное, могущественное, долей мгновения явившее Божество Христа, уже было сокрыто привычным естеством человеческим. «Я же вам сказал, что это Я, отпустите всех прочих, вы пришли Меня брать, берите Меня». Тогда они, абсолютно забыв, а скорее всего не забыв, почему я это и подчеркивал, ибо это было осмысленное, осознанное богоборство, это не просто нелепая случайность, дескать, чего-то не досмотрели, чего-то недопоняли. Ничего подобного. Только что поверглись ниц, но поднявшись, отряхнувшись и опомнившись, берут Христа и ведут Его к первосвященнику.
Мне представляется, что это очень страшный момент в Евангелии от Иоанна: с одной стороны, говорящий о Божестве Христа, и вместе с тем, чудовищном безбожии, которое влекло этих людей против Спасителя.
Вот это тоже описывает евангелист Иоанн Богослов, это тоже поразительное место, на которое очень важно обращать внимание. Происходит фарс, глумление, показной как бы суд, потому что судом его нельзя назвать, все заведомо решено, все уже заранее определено, все уже знают свои роли, все знают, что кому говорить, все только лишь вторят одно и то же: Да будет распят. И больше ничего слышать не желают.
Когда Христа первосвященник формально спрашивает: Расскажи нам о Своем учении. Христос отвечает ему: Я всегда говорил об этом на улице, я всегда говорил это принародно, спросите у людей, они это слышали. И как на это реагируют? Некто подходит ко Христу и наотмашь бьет Его по лицу, говоря: Ты так отвечаешь архиерею? А Господь кротко отвечает: Если Я зло сказал, свидетельствуй о зле, а если добро, то почему ты Меня бьешь?
Есть известное предание, оно конечно сомнительное, есть противоречивые мнения, есть мнения, которые убедительно настаивают на этой точке зрения. А, например, святитель Иоанн Златоуст опровергает эту точку зрения. Он говорит, что это не правда, что это поздняя интерпретация. Но сейчас это не так важно, все-таки существует мнение, что это был тот самый расслабленный, который тридцать восемь лет лежал у купели Силоамской. Это именно он говорил: человека не имею, чтобы меня опустил в купель, когда ангел сходит и возмущает воду. Есть такое предание, что этот человек действительно и оказался тем, кто потом в угодничестве первосвященнику ударил Христа по лицу и сказал: так Ты отвечаешь архиерею?
Очень страшное откровение, подробность о этом безбожном, бесстыдном, бессовестном судилище, которое произошло у первосвященника, где все, общем-то, сводилось только лишь к одному: Да распят будет. Но поскольку они в определенном смысле связаны законом, так как они не имеют права выносить смертного приговора, а еще и потому, что находятся под оккупацией Рима, то ведут Христа к Пилату, к прокуратору. Заметьте, сейчас, в очередной раз, читая этот отрывок, обращаем на это особое внимание, какое лицемерие, какое чудовищное безбожие, какая ложь во всем — в каждом слове, в каждом поступке этих людей, которые ведут Христа к Пилату.
Они ведут Господа — эти законники, книжники, первосвященники к Пилату, и тот спрашивает их: Какую вину вы приносите на Этого Человека? Вы помните, что они отвечают: Если бы Он не был бы злодеем, мы бы Его к тебе не привели. То есть: Это не твое дело, твое дело осудить, мы уже вынесли приговор. Если бы Он не был преступником, к тебе бы Его не привели. Он преступник, поэтому вынеси приговор.
Какая чудовищная ложь и лицемерие во всем, какая чудовищная ненависть. Пилат пытается разобраться, мы об этом тоже много раз говорили, он пытается как-то обойти острые углы, как-то даже ищет повод отпустить Христа, ибо прекрасно понимает, как об этом замечательно говорит евангелист Матфей, совершенно, одним словом объясняя все: «ради зависти привели Его к нему». Никакой вины нет, и быть не может, все эти обвинения, как мыльный пузырь. Помните, привели двух лжесвидетелей, которые говорят: мы сами слышали, что Он говорил: разрушу храм, и в три дня его воздвигну. Вот это вменяется в вину, чтобы за эту вину человека приговорили к смертной казни. Это выходит даже за границы просто человеческого здравомыслия. И тем не менее, в это верят, это слушают, это записывают, заносят в протокол и пр.
Пилат пытается уйти от всех этих сложностей, мы в прошлый раз об этом говорили, но вернемся и сегодня к этой мысли. Но они его ловят на банальном, примитивном, но очень действенном шантаже: Ты что, хочешь Его отпустить, значит, ты не друг кесарю, значит ты противник императору, по тому, что Он называет Себя Царем. Пилат спрашивает Христа, дрожа как осиновый лист: Ты царь иудейский? На что отвечает ему Христос: Ты говоришь, что Я царь иудейский. От себя ли ты это говоришь, или иные внушили тебе эту мысль? На что Пилат отвечает: Я что, жидовин? То есть: Я что, иудей, чтобы мне судить все эти ваши сложности вероучительные? Твой народ привел Тебя ко мне, и говорит, что Ты царь. Христос уже ему ничего не отвечает.
Тогда иудеи говорят Пилату: смотри сам, если ты отпустишь Его, значит ты противник кесарю, потому что Он называет Себя Царем, то есть Он самозванец, объявив Себя Царем тем, самым противопоставляет Себя истинному императору, а ты, идя у Него на поводу, сострадая и сопереживая Ему, становишься врагом кесарю. Ну, все, здесь все вопросы уже сняты, больше возражать нечему. И даже здесь Пилат как-то пытается избежать вынесения смертного приговора, и приговаривает Христа к бичеванию.
Общеизвестно, по римскому праву, по римскому закону нельзя дважды наказывать за одно и то же преступление. Пилат в этом смысле преступник, потому что он приговаривает Христа сначала к бичеванию. Сорок ударов, это и по тому пресловутому римскому праву, как, впрочем, и по закону Моисееву (это мы можем найти в Пятикнижии) нельзя больше сорока ударов наносить человеку, приговоренному к этому наказанию. Потому что наступит смерть, человек этого не выдержит. Так вот, Пилат приговаривает Христа сначала к бичеванию.
Это страшные воловьи жилы, на концах которых вшиты свинцовые шарики с шипами. Этот длинный бич, очень эластичный, обвивался вокруг тела человека, и с страшной силой разрывает кожу, а свинцовый шарик наносил такой страшный и сокрушительный удар, что раздроблял кости. После сорока ударов от тела человека оставалось кровавое месиво. И именно этому наказанию придает Пилат Господа. Пилату кажется, что сейчас иудеи от него отстанут. Он думает, что, по крайней мере, жизнь Христу сохранит. Но им этого мало, сейчас мы только что это слышали в акафисте: иудеи, яко звери дивии, кровь узревши, скрежетаху зубы своими. Они еще более обезумели, как хищный зверь, обоняв кровь, еще более возбуждается своей хищностью, ему мало этого. И иудеи именно так, почувствовав кровь, просили большего, они стали требовать распять Христа.
И Пилат идет на поводу у них, он отдает еще один приказ, еще одно приказание, вопреки закону и праву, он предает Христа на распятие. Вот здесь происходит еще одно необыкновенное и удивительное событие. Если евангелист Лука, в прошлое воскресенье мы особенно на это обращали внимание, рассказывал нам о двух разбойниках: благоразумном и безумном разбойниках, то здесь мы сегодня слышим тоже необыкновенное свидетельство любви Христа.
У подножия креста стояли Матерь Божья и несколько жен-мироносиц: Мария Магдалина, Мария Клеопова и Иоанн Богослов, единственный, самый юный из учеников Христа. Они оказались верными, они ничего уже не боялись, оно абсолютно не воспринимали ни угрозы, ни препятствия, возникавшие у них на пути, они просто шли за Христом, и никто не смел их отогнать от Господа. Они смиренно стояли у подножия креста, и Господь, в последнем Своем издыхании, обращаясь к Матери Своей, Свое сыновье попечение выражает с заботою о Ней: Жено, се сын Твой, – указывая, пригвожденный, изможденный, провисший тяжестью собственного тела на кресте, где каждый, даже самый хрупкий жест, мановение перстом вызывает чудовищную, безумную, адскую боль, и Господь, видимо, движением Своих очей указывает: Жено, се сын Твой. А ученику говорит: Се Мати твоя.
Как мы знаем с вами, это не просто выражение заботы и попечения о Своей Матери, и о ученике, а это свидетельство того, что Христос усыновляет весь род человеческий, всех верующих во Христа Ее Материнскому заступничеству в лице апостола Иоанна. То есть, христиане всех времен и всех народов вручаются Ее Материнскому заступничеству в словах: Жено, се сын Твой. И с того времени мы все Ее дети. А ученику: Се Мати твоя. И в его лице обращается ко всем нам, указывая на нашу общую Матерь – Пресвятую Богородицу.
Это удивительное место Евангелия от Иоанна мы видим сегодня. Это пронзительное и необыкновенное свидетельство любви Христовой, которую Господь до последнего Своего издыхания являет, не только страдая по-человечески, и эти страдания мы с вами никогда не поймем и не постигнем, поскольку это сделать немыслимо и невозможно. Но вместе с тем, Он не только страдает по-человечески, претерпевая страшные муки и страдания, но Он думает о всех, и Он усыновляет нас Своей Матери. Сам уходя во ад преисподний, чтобы вывести оттуда томящихся грешников и всех находящихся в геенне, Он вех вручает Материнскому заступничеству Пресвятой Богородицы.
Все это необыкновенные подробности, которые мы слышали в устах святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова.
Постараемся сохранить их в своем сердце, постараемся об этом всегда помнить и никогда об этом не забывать, пронеся их через всю свою жизнь. Как бы это патетически не звучало, но это то, что нужно слогать и сохранять в своем сердце. Вспомним, как о Самой Матери Божией было сказано, когда Богомладенца Христа принесли в иерусалимский храм, когда Симеон Богоприимец принял на свои руки Спасителя, и пророчествовал и о Его страданиях, и о страданиях, которые будет сопровождать всю жизнь Матери Божией, говоря: и Тебе Самой оружие сердце пройдет. А о Ней сказано, что Она слагала все глаголы, касающиеся Сына Своего, в Своем сердце. Бережно сохраняла все то, о что Ей говорили о Нем, все то, чему Она была свидетельницей.
И, мы тоже должны слагать в своем сердце словеса о Христе, хранить их в своем сердце, не терять их и не рассеивать. А когда в нашей жизни возникают испытания, скорби и невзгоды эти слова наружу изводить из своего сердца, и стоять перед лицом тех страданий, которые нас ради человек и нашего ради спасения понес Христос Господь Своим вочеловечением и Своими крестными страданиями, чтобы в меру этого переживания эти словеса облегчили и наши человеческие невзгоды, скорби и страдания. Аминь.
