Сегодняшнее евангельское повествование говорит нам именно об этом, о том же, о чем идет речь в только что приведенной замечательной сказке.
Мы видим в образе старухи не столько человеческую жадность, сколько гордость, которая все заполняет собою. Жадность — свойство порочное, свойство гнусное, и если человек становится рабом этой страсти, то, конечно, завидовать тут нечему. Но жадность, по крайней мере, теоретически, можно насытить. В конце концов, тот вожделеваемый предмет, который человек ставит во главу своей жизни, может когда-нибудь наскучить, или им можно настолько пресытиться, что потом даже и думать о нем не захочется, поскольку он станет постылым и даже ненавистным, это тоже вполне возможно и узнаваемо.
Но есть нечто, о чем мы уже сегодня с вами упомянули, а именно гордость, которую ничем утолить невозможно. Это то состояние, которым невозможно насытиться, и человек, который идет по этому строшному пути, является существом, в конечном счете, глубоко несчастным, как глубоко несчастной стала та самая старуха, о которой я позволил себе вам напомнить. Также глубоко несчастным стал тот самый сын зари, Денница, который некогда, будучи светлым ангелом Божиим, возгордившись, превратился в князя тьмы. И мы знаем с вами о том страшном конечном исходе, который ожидает этого духа злобы поднебесной, человекоубийцы искони, как называет его Господь, именуя его отцом лжи и всякой неправды. И так же печален, так же скорбен исход любого человека, который пытается преобразовать в силу своей собственной гордыни окружающий его мир и окружающую его действительность, в каком бы масштабе он не пытался это сделать, в масштабе вселенском или в масштабе своей собственной личности, это уже не имеет большого значения, мы знаем с вами, чем это способно и возможно закончиться — крахом самого человека.
Господь сегодня нам говорит в удивительном евангельском повествовании о том, что невозможно служить двум господам. Не можете, говорит Господь, одновременно служить Богу и маммоне (маммона — это древнее языческое божество, олицетворявшее плодородие и богатство), даже в житейском обиходе это невозможно и немыслимо — служить двум господам, потому что, как говорит Господь, об одном будем усердствовать, а о ином нерадеть начнем.
В этом парадокс, если человек избирает себе еще кого-то для служения, если он еще кому-то желает служить, то тем самым его намерение и Богу угодить будет совершенно несостоятельным и невозможным, потому что невозможно по евангельскому глаголу услужить двум господам. И если мы, повторяю, избираем еще кого-то своим господином и владыкою, то через это, в первую очередь, будем пренебрегать тем единым на потребу, что Господь ждет и желает видеть в каждом из нас. При этом мы можем совершенно спокойно договориться со своею очень легко идущей на сделку совестью, и считать, что мы служим Господу, ходим в Церковь, исполняем, как нам кажется, те или иные заповеди Божии, но при этом мы можем быть крепко привязаны к своим страстям и похотям, и нам даже может казаться, что это вполне совместимо.
Возвращаясь к сегодняшнему евангельскому глаголу, мы видим в тех господах, которые пытаются навязать свое господство в нашей жизни, прежде всего, наши страсти, которые овладевают каждым из нас. Это не просто внешнее богатство, как иногда мы воспринимаем служение деньгам и злату. Любая страсть — это есть тот господин, который привязывает человека к себе, а если человек уже связан какими-то обязательствами с тем или иным грехом, который он возобновляет даже после покаяния, то тем самым он уже не может от всего сердца, всею своею жизнью служить Господу, которому единому должно поклоняться, и Ему единому служить.
И еще мне хотелось бы сказать о том, с чего начинается сегодняшнее евангельское повествование: светильник тела есть око, говорит Господь, и если око твое чисто, то все тело твое будет просто, и если око твое лукаво, то все тело твое будет темно. Как человек, имеющий слабое зрение или не имеющий вовсе оного, не может идти прямо к какой-либо цели и, следовательно, спотыкается, так и мы, если мы привязаны душевными качествами к грехам и порокам, то мы тоже не способны трезво и здраво видеть цель и смысл нашего человеческого предназначения и существования и мы также будем постоянно претыкаться и постоянно падать, не видя того подлинного света, к которому Господь призывает каждого из нас.
Светильником тела является, прежде всего, сердечное восприятие того, что окружает нас. То, как мы c вами относимся к окружающим нас людям, будет признаком того, насколько чиста и светла наша с вами душа, и, напротив, если мы все видим в каком-то темном, мрачном, злом свете, то это говорит, прежде всего, не о том, что окружающий нас мир таков, а что мы сами таковые. Есть даже народное присловие, говорящее о том, что всякий судит в меру своей испорченности об окружающем мире, это совершенно справедливо, и эта поговорка вполне совпадает с сегодняшними евангельскими словами. Наше восприятие окружающего мира является критерием того, чем наполнено наше с вами сердце.
Мне хотелось бы вспомнить замечательный пример, который, наверное, многим из здесь присутствующих знаком, его приводит в одном из своих поучений не так давно прославленный в лике святых греческий святой преподобный Паисий Святогорец, старец Афонский. Этот замечательный пример рассказывает о том, как стояли на городской площади три человека, три друга, о чем-то беседовали, о чем-то говорили и мимо них пробежал какой-то молодой человек. Увидев бегущего юношу, каждый из этих трех друзей задумался о нем и сделал свой собственный вывод. Один подумал и сказал: вот обокрал какую-то лавку и теперь бежит, спасаясь от преследователей. Другой подумал и сказал, наверное, вслух, вот-де, смотри, какой-то блудник спешит, не успевает к своей зазнобе. А третий сказал: ну надо же, какой раб Божий, вот только что к всенощной звонили, и он, видно, спешит в Церковь, чтобы не опоздать на службу.
Вы понимаете, у каждого человека око совершенно разное, у одного светлое, у другого темное и мрачное. Действительно, совершенно справедливо, что каждый судит в меру своей собственной испорченности, поэтому и мы так судим об окружающем нас мире, но если мы судим с вами и через это клевещем на человека, подумав о нем то, чего, быть может, и нет на самом деле, то от этого святитель Иоанн Златоуст предостерегает нас. Ведь согласитесь, нам это очень понятно, даже в пустом, ни к чему не обязывающем разговоре, в обыкновенной житейской болтовне, рассказывая о ком-то и ничего особенно плохого и дурного, как нам как нам кажется, не имея в своих мыслях, мы можем для красного словца добавить, приукрасить, досказать того, чего и не было, ну кому из нас это не знакомо? Так вот святитель Иоанн Златоуст говорит нам очень страшные слова, что осуждающий, а тем более изобретающий какие-то клеветы и выдумки по отношению к какому-то человеку, за свои клеветы будет пред Богом отвечать так, как если бы не тот человек, о ком он это говорит, а он сам это сделал. Вот какое страшное определение мы выносим сами себе за нелепое празднословие, за глупую житейскую болтовню и ни к чем не обязывающее, как нам кажется, сплетничество, а все оттого, что око наше темно, а отнюдь не светло.
Каждый человек, имеющий светлое око, он будет о всех думать только лишь добро, потому что сам грехом не заражен. К чему, прежде всего, мы должны с вами стремиться? К тому, чтобы очищать наше внутреннее сердечное око, чтобы оно не было лукавым, чтобы мы не с подозрительность
У нас же происходит наоборот, мы себе прощаем все, даже какие-нибудь тяжкие, страшные беззакония и падения, т.е. мы готовы себя оправдать, что и делаем, не столько в глазах окружающих, сколько в своих собственных глазах, потому что очень важно каждому из нас оправдаться перед самим собой, и если мы находим хоть какую-то мельчайшую, малую лазейку для самооправдания, то мы уже спокойно можем вздохнуть и через это и не считаем какой-нибудь тяжкий совершенный нами грех чем-то порочным и беззаконным.
И напротив того, если мы даже с вами увидим какую-нибудь ничтожность и малость в окружающих нас людях, мы можем такую гору с вами намыслить и надумать, осудить и порицать человека, что тоже говорит нам о том, что око наше темно и оно позволяет нам через этот мрак, внутри нас находящийся, видеть и мир таковыми же глазами — темными, мрачными, лукавыми, подозрительными.
Сегодняшнее евангельское повествование говорит нам о том, как мы должны научиться прежде всего этой незлобивости, нелукавству, потому что нелукавое око, это око независтливое, это око чистое, око, спешащее найти хорошее вместо плохого, даже если это плохое пытается себя навязать в поведении того или иного человека.
И завершается сегодняшнее евангельское повествование совершенно удивительными словами, Господь говорит нам: ищите, прежде всего, Царствия Божия, и все прочее, все, к чему стремится сердце человеческое, все это приложится нам. Много можно было бы сегодня еще сказать и, наверное, стоило бы обратить хотя бы вкратце внимание на то, что в сегодняшнем евангельском повествовании Господь в качестве примера всем нам не приводит святых угодников Божиих.
Мы совершенно справедливо вспоминаем того или иного угодника Божьего, воспоминаем подробности его жизни и берем в назидание для себя примеры того, как этот человек стал христианином и как он нес свой жизненный подвиг. Сегодня в отличие от обычного и очень часто встречаемого такого назидания Господь нам приводит не святых человеков в пример, а кого же? Он говорит нам, посмотрите на птиц небесных, они не труждаются, не прядут, но Отец Небесный о каждой из них помышляет и думает. Посмотрите на лилии, на обыкновенные полевые лилии, как они украшены! Даже Соломон, говорит Господь, во всей своей славе так не одевался, как Бог украсил каждый из этих цветов. Это сено, солома, которая таковою станет к вечеру, и Господь так о каждой из них печется и так заботится, кольми паче вас, маловеры, говорит Господь.
Т.е. если даже о птицах небесных, о воробушках, о жаворонках, о каких-то других небесных созданиях Бог так заботится, о траве, об обыкновенной траве, о цветах, которые мы топчем, оставляя измятыми их под своими башмаками, Бог имеет свое попечение, неужели Он о нас не печется, неужели Он о нас не думает? Сегодняшнее Евангелие настолько многогранное, и каждая из строчек сегодняшнего евангельского литургийного чтения заслуживало бы того, что можно было бы только на тему каждой из них говорить, но хотелось бы сказать обо всем, что Господь сегодня предложил всем нам услышать.
Мы ведь, действительно, понимаем, что не за птиц небесных и не за эти полевые лилии Бог взошел на Крест. Т.е. насколько в бесконечной мере, в бесконечной степени мы дороже в глазах Божиих нежели все прочие создания, поэтому не заботьтесь о том, что вам есть и о том, что вам пить, потому что всего этого ищут люди мира сего, вы же ищите Царствия Божьего и правды его, и все это приложится вам, говорит Господь и этими словами заключает сегодняшнее удивительное, столь многогранное и глубоко содержательное евангельское повествование.
Потщимся, дорогие братья и сестры тому, чтобы исправить себя, очистить свое сердце, чтобы светильником нашего сердца было око чистое, не лукавое, не темное, не мрачное, не завистливое, а светлое, доверчивое, желающее и любящее прощать, вот тогда все прочее, к чему стремятся наши человеческие помыслы и намерения, Господь восполнит не только тем, что Он воздаст здесь на земле, тем насущным и необходимым, в чем каждый из нас нуждается, но и, самое главное, воздаст нам тем, что является главным смыслом нашего человеческого существования, стяжанием вечной жизни и Царствия Небесного, которое Бог уготовил любящим Его прежде сложения мира, того Царствия Небесного, где присно, всегда, в нескончаемые бесконечные веки прославляется Бог, в Троице славимый и поклоняемый, Безначальный Отец со Единородным его Сыном и Всесвятым, и Благим, и Животворящим Его Духом днесь и присно и во веки веков. Аминь.
