Это требует некоего пояснения. Что означает в то время быть язычником? Это означает быть чуждым того, во что веровали евреи, это значит быть совершенно чуждым той традиции, какую исповедовал этот народ и самое главное быть чуждым той идеи единобожия, какую исповедовали эти люди.
Язычники, как известно, исповедовали многобожие и вместе с тем, этот человек поразил Господа своим несомненным упованием, своей верой на Господа. Спаситель произнёс замечательные слова, которыми завершается сегодняшнее Евангельское повествование: многие придут от востока и запада, и возлягут в Царствии Небесном, а сыны Царствия будут низвергнуты вон, во тьму кромешную. Вот это очень страшное обличение, страшное свидетельство Христа о том, что люди, которые мнят себя достойными вечной жизни и Царствия Небесного, могут быть отторгнуты его. И напротив, те, которые меньше всего рассчитывали быть в Царствии Небесном, будут его наследниками.
Вспомним с вами, дорогие мои, очень известные слова святителя Филарета Московского, в которых он говорит: когда мы в вечность придём, то мы будем удивлены тому, что не найдём одесную Христа, то есть по правую сторону Христа тех, кого мы рассчитывали бы там увидеть. И напротив, мы увидим одесную Христа того, кого меньше всего считали достойными увидеть там. Потому что — одно дело суды человеческие, и другое дело суд Божий. Потому что Господь, как свидетельствует Писание, смотрит не на лицо человеческое, а на сердце человеческое. И поэтому суд иной человеческий, и совершенно иной суд Божий. И неслучайно пророк Исаия говорит, вернее устами этого дивного ветхозаветного пророка вещает Дух Святый: Пути ваши, не Мои пути. И как отстоит небо от земли, так отстоят Мои пути от ваших путей. Вот, что значит суд человеческий, и вот, что означает суд Божий.
Сегодняшнее Евангелие — оно как раз об этом говорит, о том, что человек, взирая на которого меньше всего можно было в нём обнаружить какие-то признаки, что он способен угодить Господу. Ибо он и язычник, и жестокий, беспощадный воин и прочее, но вместе с тем, этот человек приступает ко Христу и просит, чтобы Господь исцелил его слугу.
Окунёмся, по крайней мере, попытаемся это сделать, в ту историческую действительность, о которой мы с вами говорим, действительность, которая сопутствовала земной жизни нашего Господа. Ведь что такое слуга в том обществе? Это существо, которому отказывали в праве называться человеком, жизнь такового существа гроша ломанного не стоила. Слуга – это раб, который для того и создан был по разумению язычников или тех людей, которые жили в то время, чтобы исключительно нести бремя послушания, ни на что другое это существо не способно было употребить.
Это мы с вами сейчас милостью Божию, и опять же, прежде всего под влиянием Евангелия, не способны воспринимать таковым достоинство человека, даже самого недостойного по нашему разумению, потому что Евангелие преобразило всю историю рода человеческого.
А в ту пору было совершенно иначе, и заметьте, кто такой был сотник. Сотник по латински центурион, это не очень высокий воинский чин, это примерно в нашей современной армии сержант или старшина, но этому человеку-воину давались совершенно неограниченные практические возможности. Как правило, центурионами становились люди необыкновенной физической силы. Это были люди высокого роста, владевшие всеми видами оружия. Люди, которые способны были вступать в любое единоборство и, безусловно, одерживать победы в этих единоборствах, то есть это воины, которые были испытаны в войнах, боях, всевозможного рода сражениях. Это были люди очень мужественные, бесстрашные, и поэтому их ставили на эти воинские должности управлять сотней воинов.
Повторяю, что полномочия их были столь велики, что даже когда центурион замахивался в ударе на какого-нибудь солдата и тот, позволял себе укрыться рукою и отклонить от себя удар, то это было уже поводом для смертной казни того солдата. Вот такие беспощадные, жестокие законы, совершенно для нас не представляемые нравы царствовали в то время, в римской армии. Заметьте, с какой просьбой сотник приходит ко Христу, он просит, чтобы Христос исцелил его слугу, раба, существо, которое не заслуживает даже человеческого звания. Этих рабов у него было множество, но он просит Господа, чтобы Христос его исцелил, чтобы Господь его уврачевал. И Христос его умирающего слугу сотника.
Какое сердце при внешней жестокости было у этого человека, сострадательное, любящее сердце, сердце готовое, даже с точки зрения людей, которые его окружали, унизиться перед Христом, потому что Иудея была под оккупацией римлян, римляне вели себя во всем, как хозяева положения. Если римский воин, тем более центурион, человек, облачённый властью, позволяет себе так унизительно просить о том, чтобы этот Чудотворец, о Котором молва разносилась повсюду, исцелил его слугу, конечно же, в глазах многих он мог упасть, он мог потерять то своё величие и достоинство. Но сотник меньше всего об этом думал. Он думал о том, что человек, находившийся рядом с ним, нуждается в помощи, эту помощь он не мог найти нигде, но слыша о Христе, слыша о Господе, слыша о тех чудотворениях, которые Христос Господь являл, он обратился к Нему.
Но это ещё не всё, этим не исчерпывается сегодняшнее Евангельское повествование, хотя и этого было вполне достаточно, чтобы восхититься таким состраданием и человеколюбием римского воина.
Когда Христос на просьбу сотника выказывает готовность идти и исцелить его слугу, то тот проявляет совершенные вершины веры и упования, и не только веры, но и смирения, крайнего смирения, он говорит: Господи, я человек подвластный. Действительно, и над ним, центурионом, были те, кто властвовал и отдавал ему приказы. — Но и под моею властью, – говорит и продолжает сотник, – есть люди, которые беспрекословно слушают то, что я им говорю. Я говорю одному иди туда, и он немедленно, безропотно идёт, я говорю сделай то, и он это делает. Поэтому, Господи, Ты лишь слово Своё скажи, чтобы исцелён был мой слуга, верую, что этого будет вполне достаточно, отдай Свой приказ, и будет здрав мой слуга.
Вот какая вера у этого язычника! Он солдат, и он не привык мудрствовать лукаво. Этот человек, которому отдают приказы, и он беспрекословно их исполняет, он в свою очередь тоже отдаёт приказы и не требует ни малейшего неповиновения этим приказам, вот такое воспитание у этого человека. И если он мыслит о Господе, как о великом Чудотворце, как о всемогущем Творце и Зиждителе, он глубоко уверен, что не нужно Господу идти в его дом, чтобы там совершать какое-то священнодействие, а лишь единственного слова Его будет достаточно: скажи, и будет так. Вот какая вера этого человека, поразительная вера. Помните, у Достоевского есть такой замечательный капитан в «Бесах», когда кружки народовольцев начали о безбожии учить и некий капитан, которого завлекли на одну из этих сходок, где убеждали слушающих в том, что Бога нет, встал и сказал поразительные слова: если Бога нет, то какой же я после этого капитан?
Вы представляете, действительно, поразительное свидетельство, что же я тогда после этого, если Бога нет. Каждый из нас, хоть мы и не военные люди, но мы то же самое можем сказать: если Бога нет (если на мгновение допустить эту глупость, это безумие, потому что по-другому это невозможно квалифицировать, ибо: рече безумец в сердце своем несть Бог, — Псалмопевец когда ещё сказал), если Бога нет, то что мы тогда после этого значим? Мы, если Бога нет, ничто и никто, и нет нас вовсе, и мы не больше чем иллюзия и тень.
Этот удивительный сотник, этот язычник, этот солдат, который привык послушливо исполнять любые приказы своих начальников и безропотно требовать неукоснительного исполнения своих собственных приказаний, свидетельствует Христу о том, что не надо Господу идти в его дом. Ибо достаточно одного лишь всемогущего глагола творческого Христа, а ещё и потому, говорит он, что я не достоин, Господи, чтобы Ты вошёл под кров дома моего.
С одной стороны, удивительная вера, вера незыблемая, вера Петрова без преувеличения, вера каменная, а с другой стороны: я, Господи — ничто, я не заслуживаю, не достоин того, чтобы Ты вошёл под кров дома моего. Вот это поразительно, это парадокс, это необыкновенное сочетание веры и смирения. Вот, что, прежде всего, необходимо для каждого из нас, в этом фундамент наших взаимоотношений с Господом.
С одной стороны, верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси воистину Христос, Сын Бога живаго ! С другой стороны: пришедый в мир грешные спасти, от них же первый есмь аз! Впрочем, это, о чём мы говорили с вами, не далее, как позавчера, празднуя память святых Первоверховных апостолов Петра и Павла. Незыблемая Петрова вера – на сем камне Господь обетовает воздвигнуть Церковь Свою, и вместе с тем, – Господи, я из последних грешников есмь.
Вот чему, дорогие мои, каждому из нас надо учиться и ставить главной целью своего человеческого Христоименитого звания. Вот именно эту цель пред собой поставить – просить Бога, чтобы Господь укрепил нашу веру, и чтобы вместе с тем, Господь позволил нам видеть себя такими, какие мы есть на самом деле. Без вымыслов и надуманных о себе фантазий, которыми мы сами себя обманываем, потому что мы совершенно не то, чем мы хотим показаться на людях, мы гораздо хуже. Ведь есть же у каждого из нас такие мгновения, когда мы становимся честным по отношению к самому себе, когда мы понимаем, насколько мы бесконечно далеки от того, каким мы должен быть.
И вот удивительнейшее сегодняшнее Евангельское свидетельство того, как язычник, человек, не знавший Христа, не знавший Господа, не знавший тех откровений, с которыми соприкасался ветхозаветный человек, но именно он исповедует и свидетельствует это. И поэтому Господь, поражаясь, удивляясь его вере, говоря, что Я даже в Израиле такой веры не нашёл, говорит не ему, а людям, которые были тому очевидцами. Говорит о том, что многие придут и от востока, запада, и севера, и моря и возлягут во Царствии Отца Моего, с Авраамом, Исааком и Иаковом, то есть с праведниками, и наследуют Царствие Небесное. А сыны Царствия, то есть те, которые себя считали таковыми, считали себя достойными этого Царствия, они будут низвергнуты вон, во тьму кромешную. Действительно, это предупреждение Христа, которым заканчивается сегодняшнее Евангельское повествование и каждый из нас должен это предупреждение по отношению к самому себе применить.
Нам кажется, что мы на верном, правильном пути и всё в нашей жизни благополучно и хорошо. Мы Христовы, мы с Господом, Царствие Небесное нам обеспечено. Это глубочайшая самонадеянность. До тех пор, пока мы не войдем в это Царство Небесное и не услышим этот призывный зов, обращенный к нам: Придите, благословенные Отца Моего и наследуйте Царство, уготованное вам прежде сложения мира, — до тех пор мы должны находиться в постоянном борении, в постоянном покаянном чувстве, в постоянной молитве, чтобы Господь не отверг нас от лица Своего.
Преподобный Антоний Великий — вся его жизнь, всё его подвижническое поприще было исполнено духовной брани, духовной борьбы, когда бесы терзали и мучали его разнообразными искушениями, и уже когда он умер, когда душа его проходила воздушные мытарства, когда он испытывался за всё содеянное на поприще земной жизни, то бесы, хотя понимали, что здесь уже бессмысленно и бесполезно уловить эту святую душу, пытались обольстить его тщеславием, крича: Антоний, ты победил нас, ты заслуживаешь Царствия Небесного. Кричали так, чтобы он послушал этих слов, чтобы он с ними согласился, да, дескать, я победил, я заслуживаю Царствия Небесного. Ничего подобного! До тех пор, пока он не прошел все мытарства, пока его стопы не коснулись Царствия Небесного и вечной жизни, до тех пор он безмолвствовал и ничего не отвечал на все эти тщеславные посулы, которые пытались овладеть им даже после его смерти, на мытарствах. А когда он вступил в обитель Горнюю, в обитель Небесную, тогда он сказал: Милостью Божиею, я удостоился вечной жизни, вот теперь я действительно победил вас.
Сподоби, Господи, всех нас удостоится радости вечной жизни, а иначе и жизнь наша земная бесцельна и бессмысленна. Если мы лишимся вечности с Господом, то зачем тогда была вся эта жизнь, зачем нам было дано всё то, чем мы обладаем с вами. И если Господь дарует нам утешение вечного спасения то, не по нашим делам, не по нашим заслугам, а только лишь по Его неизреченной Божественной милости, по Его Отеческому человеколюбию. Вот тогда и мы сможем сказать: Господи, только лишь с Твоей помощью я смог победить, то, что препятствовало мне войти в радость Царствия Небесного и насладиться этим вечным нескончаемым утешением.
Чего сподоби всех нас, Господи, в пример беря этого замечательного сотника, о котором нам сегодня Церковь говорит и благовествует, чтобы нам научиться от него твердой и несомненной вере. Вере в то, что всё Богу возможно и нет ничего для Господа невозможного, и единого лишь Его слова будет достаточно, чтобы исполнить любое наше прошение, при всём этом осознавая, что мы меньше всего заслуживаем и достойны Его милостей.
Если мы будем приобретать и приобретем добродетель крепкой веры и неложного смирения, то удостоимся того, о чём просим Господа, и больше того, мы удостоимся радости Небесной. Аминь.
