Мы с вами знаем, что послужило предметом и самым главным содержанием этого собора святых епископов, которые из разных пределов христианского мира собрались по указу равноапостольног
Мы знаем с вами о том, что ересь Ария заключалась прежде всего в попытке и намерении опровергнуть Божество Спасителя мира Господа нашего Иисуса Христа. По ложному учению этого нечестивого александрийского пресвитера Спасителю мира Христу Жизнодавцу усваивалось место некоего первоангела, т.е. существа, безусловно, сотворенного, пусть и совершенного во многих и многих качествах и проявлениях, но вместе с тем, не являющимся Единосущным, Единоцарственным, Сопрестольным Отцу Сыном Божиим.
Против этой ереси, ереси злочестивой и страшной, восстала вся полнота Церкви Христовой и в Никее был созван первый вселенский собор, для того чтобы низложить это нечестивое, богохульное без какого-то либо преувеличения, лжеучение. Мы с вами видим удивительные имена святых угодников Божиих, которые составляли цвет Церкви Христовой того времени, среди имен трехсот восемнадцати епископов, сияли удивительные имена святителя Николая Мирликийского, Спиридона Тримифунтского, священномученика Ипатия Гангрского. Самым основным ниспровержителем ложного, лживого учения Ария был, безусловно, святитель Афанасий, впоследствии епископ Александрийский. Тогда он был еще диаконом, но будучи в этом достоинстве он уже противостоял неумолимому и победоносному на первый взгляд лжеучению, которое охватывало умы и сознание многих и многих людей того времени. Прежде чем быть созвану этому собору в Никее, александрийскому патриарху Петру было откровение, он увидел в тонком сновидении то, чему ужаснулся, ибо увидел Христа Спасителя, вочеловечившегося Бога, младенствующего плотию, Который находился в растерзанных, разорванных ризах, на что ужаснувшийся патриарх воскликнул: Владыко и Господи, Кто сие соделал? В ответ Богомладенец Спаситель сказал: александрийский пресвитер Арий. Мы понимаем, что священник Арий, человек весьма и весьма образованный, навыкший во многих философских учениях, своим интеллектом, своим совершенно невероятным красноречием пленял очень и очень многих людей, и он находился, как мы понимаем, в свою очередь в подчинении патриарха александрийского
Александрийская кафедра в то время после низложения патриарха Петра находилась в состоянии вдовства и был выбор, кому стать патриархом Александрийской кафедры. Рассматривалось две кандидатуры, в их числе богобоязненный и благочестивый епископ Александр, который был хранителем отцепреданных традиций и апостольского предания, другой был именно Арий, но Промысл Божий судил, чтобы этот нечестивец не встал во главе александрийской паствы. На патриаршее достоинство был выбран епископ Александр, который стал беспощадно бороться с арианскими лжеучениями, которые были настолько волнительны для людей того времени, что, повторяю, охватывали умы и сознание многих и многих людей.
Эта ересь выплеснулась уже за границы Александрии и самого Египта и стала помрачать сознание многих христиан, живших в то время в пределах цивилизованного мира, именно поэтому и был созван первый вселенский собор в Никее, для того чтобы соборным разумением низложить это страшных лжеучение. Мы уже упомянули с вами о некоторых славных именах святых угодников Божиих, которые присутствовали на этом соборе. Это был собор исповедников и мучеников, под председательство
Рассказывают о том, что сам равноапостольный царь Константин, восседая на царственном седалище, нисходил со своего престола и лобызал раны святителей, которые приходили для того, чтобы участвовать в этом соборе, так как многие из них были некогда заточены в узилищах за Слово Божие, многие из них претерпели страшные мучения и пытки. Не стоит забывать, что всего-навсего двенадцать лет Церковь находилась в свободном состоянии, потому что только в 313 году был подписан так называемый Медиоланский эдикт, который позволял Церкви Христовой находиться вне гонений, вне преследований, а до этого страшная, мощная, неумолимая и беспощадная машина Римской Империи все перемалывала в своих жерновах, уничтожая самую мысль, самое слово, самое упоминание о Христе.
Поэтому епископы, которые были на этом соборе, это были исповедники, и поэтому их слово было не только неким книжным разумением того, как должно веровать, а, прежде всего, свидетельством всей их жизни, потому что они находились в застенках, в ссылках, в гонениях за Слово Божие. Именно эти епископы восстали против глумливого нечестивца Ария, который хулил и ниспровергал Божественное достоинство нашего Спасителя. Мы знаем с вами еще и о том, что победой Православия увенчался этот собор трехсот восемнадцати епископов, и ересь Ария была низложена. Арий был низложен со своего священнического достоинства, но, к сожалению, самое лжеучение не прекратило своего существования и еще, по крайней мере, сто лет будоражило Церковь своими безумствами и богохульствами.
Вместе с тем Церковь победила и восторжествовала, засвидетельствовав именно то, что Спаситель мира является Единосущным, Сопрестольным, Единоцарственным, Соприсносущным Отцу и Святому Духу, и именно на этом Соборе был составлен Символ Веры, который мы называем Никеоцареградским, потому что последующие члены этого Символа Веры были дописаны и досказаны отцами второго Константинопольского собора для того, чтобы утвердить в свою очередь и Божество Всесвятого Божьего Духа от поползновений еретиков и нечестивцев. Кроме этого удивительного исповедания нашей православной веры, которое, думаю, даже не стоит во всеуслышание напоминать, так как каждый из нас должен знать его наизусть и должен свидетельствовать им чистоту православия каждый день, свидетельствуя тем самым о верности и преданности Господу и Спасителю, в Троице Святей славимому и поклоняемому. Именно этим объясняется то, почему перед началом самого величайшего богослужебного действия во время Божественной Литургии, Евхаристического канона, народ Божий, все мы, стоящие в храме Божием, едиными усты и единым сердцем свидетельствуем Символ Веры, потому что за Божественной Трапезой, за Божественной Литургией могут быть причастниками только те, кто именно так верует во Христа Спасителя, в Троице Святей славимого и поклоняемого, и только лишь они могут дерзать приступить к тому, чтобы приобщиться Пречистых Таин своего Спасителя.
На этом соборе кроме составления Символа Веры было достинуто еще одно удивительное, согласное умам и разумениям отцов этого собора, единомысленное решение о праздновании Праздника Пасхи Христовой. До первого вселенского собора в разных поместных церквах была разная традиция празднования праздника Пасхи. Это были местные традиции, сложившиеся годами, десятилетиями и уже вошедшие в обиход той или иной поместной Церкви, и для того, чтобы было единообразие всего христианского мира в этом самом главном вопросе, в праздновании главного Праздника христиан – Светлого Христова Воскресения, отцами первого вселенского собора было решено праздновать Праздник Пасхи Христовой именно в тех особенностях, которыми мы до сегодняшнего дня с вами пользуемся и, собственно говоря, благодаря которым мы празднуем этот великий день светлого Христова Воскресения.
В этом смысле нельзя не вспомнить о том, что календарь, который церковь вобрала в себя, не был составлен какими-то богословами и людьми, принадлежащими Церкви. Так называемый Юлианский календарь, которым Церковь до сегодняшнего дня пользуется, вошел в обиход еще за пятьдесят лет до пришествия в мир Сына Божия, Спасителя мира Господа Иисуса Христа. Он был изобретен астрономами в царствование императора Юлия Цезаря и именно поэтому именуется Юлианским календарем. В этом смысле, мы видим нечто парадоксальное: языческий мир приносит еще не рожденному, но имеющему родиться Спасителю свое приношение.
Мы очень часто говорим много негативного, и вполне справедливо, о язычестве, потому что оно уводило людей в еще большую глубь невежества и темноты, но вместе с тем лучшие представители этого языческого мира, которые не знали Христа, но жили предвкушением, жили предчувствием Его грядущего неминуемого пришествия, они творили, или, по крайней мере, старались усвоить в сознании своих современников, прежде всего, глубоко нравственные ценности, которые и способствовали принятию человечеством Спасителя Господа Иисуса Христа. Одним из приношений языческого мира Христу Жизнодавцу был так называемый юлианский календарь. Конечно же, это делалось совершенно неосознанно и те, кто изобретали это календарное устройство, они меньше всего, наверное, размышляли и думали о Боговоплощении Спасителя мира. Но Церковь приняла это календарное исчисление и, повторяю, до сегодняшнего дня незыблемо и верно следует этому летоисчислению. Почему? Потому что оно, прежде всего, отвечает самому главному принципу Церкви Христовой, главному событию в нашей жизни — Воскресению нашего Спасителя, и поэтому этот календарь, имеющий свою цикличность, свою повторяемость, как нельзя лучше соответствует воспоминанию и празднованию Праздника Пасхи Христовой.
Мы знаем с вами также еще и о том, что в шестнадцатом столетии в недрах римско-католической церкви при папе Григории был изобретен иной календарь, который вошел в обиход под названием григорианского календаря, или как мы его по-другому сейчас называем, новым стилем. А Церковь предпочитает все-таки так называемый старый юлианский стиль, потому что григорианская календарная система, может и является в некоем смысле более совершенной, но она ставит под угрозу самое главное событие нашего с вами вероучения, празднования Пасхи Христовой. Одним из самых главных условий для празднования Пасхи с точки зрения православных людей является то, чтобы Пасха не совпадала с иудейской Пасхой, а, тем более, что совершенно обессмысливает самое понимание этого великого события, если оно даже предшествует иудейской Пасхе. Поэтому в соответствии с юлианским календарем, православная Пасха всегда попадает на время, последующее после иудейского воспоминания Пасхи, и это имеет свое хронологическое и историческое значение.
Мы знаем с вами, что Спаситель мира, Господь наш Иисус Христос, был распят в день иудейской Пасхи и воскрес в третий день после этого дня. Поэтому, когда Пасха христианская совпадает с иудейским празднованием ветхозаветного воспоминания исхода еврейского народа из Египта, то тем самым теряется историческая правда, а тем более, если она уходит в преддверие иудейского воспоминания Пасхи. Юлианский календарь, в этом смысле, является более совершенным, более правильным и верным, по крайней мере, с точки зрения христианского понимания богослужебной цикличности, которую мы с вами совершаем.
Сравнивая григорианский и юлианский стили мы можем уподобить это сравнению иконы и картины. Картина, она более точная в анатомическом изображении, на иконе же мы видим иногда не вполне анатомическую точность изображений Господа, либо Божией Матери, либо святого угодника Божия. Но задача и цель иконописного изображения заключается, прежде всего, в отображении духовного содержания того, что оно собою несет. В этом смысле юлианский календарь, как достижение и утверждение первого вселенского Никейского собора, является иконой в своем роде в отличие от того григорианского исчисления, которым сейчас пользуется не только католическая церковь, но и весь мир. Церковь держит твердо и незыблемо это отцепреданное правило и до сего дня и мы веруем, что до скончания века, до скончания мира она будет содержать и сохранять в целости и неврежденности истинное и подлинное понимание того, как должна совершаться Пасха Христова, и как мы должны исповедовать Символ нашего христианского православного вероучения.
Существует такое оккультное теософское рассуждение, его очень часто в наше время можно услышать, которое говорит так: в общем-то, Бог – Он один, просто веры разные, и в каждой религиозной системе есть чуточка правды и чуточка заблуждений, поэтому все веры хороши, и не важно как ты веруешь в Бога, каким путем ты идешь. Все эти теософы рисуют такую картину, некую гору, на вершине которой находится Бог, и не имеет значения какой тропою, или какою дорогой ты восходишь к этой вершине, главное, что ты поднимаешься ввысь, кверху. Это глубочайшее заблуждение! Потому что истина — она одна, не может быть даже двух истин, тем более трех, четырех, пяти и так далее. Истина – это откровение Божие, а откровение Божие не может погрешать в истине. И поэтому мы с вами знаем, что истина зиждется на Христе, она как в недрах, как в сокровищнице по яркому и известному слову священномученика Иринея Лионского находится в Церкви, и в нее, в эту сокровищницу апостолы, пророки, святые угодники Божии сложили Премудрость, им Богом откровенную.
И мы с вами, дорогие братья и сестры, не в силу нам принадлежащих заслуг пользуемся этими благами, а прежде всего по неизреченному и неистощимому милосердию Божьему, потому, что Господь благоволил нам с вами знать истину. Но, конечно же, в этом смысле на нас налагается гораздо большая ответственность, нежели на кого-либо другого, не знающего полноты этой истины. Мы должны хранить твердо и незыблемо чистоту святого Православия, и кто бы нам ни говорил, о том, что Церковь тоже может заблуждаться, мы должны непримиримо отвращать это.
Это мы, люди, составляющие Церковь, мы можем заблуждаться, сама Церковь в этом смысле непогрешима, потому, что она является столпом и утверждением истины по неложному глаголу святого богоглаголивого апостола Павла, и мы с вами, являясь чадами святой Церкви Христовой, по милости Божией, несущие в мир свет Христов, должны соответствовать этому призванию. Только что мы сегодня за Литургией слышали удивительные слова, которые Господь говорит своим ученикам, а через них всем нам: тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видя ваши добрые дела, прославят Отца нашего Небесного. Наши добрые дела должны быть свидетельством нашей веры, нашего твердого и несомненного упования на Христа Спасителя.
И, наконец, мне хотелось бы завершить сегодняшнее обращение к вам замечательными словами святого блаженного Августина, который сказал некогда так: без Церкви можно веровать в Троицу, без Церкви можно проповедовать Евангелие, без Церкви даже можно за Христа умереть, но без Церкви нельзя спастись.
Мы можем во многом преуспеть, многое можем приобрести, во многом преусердствовать без Церкви, но спастись без Церкви невозможно. Неслучайно священномученик Киприан Карфагенский произнес слова, которые уже давным-давно вышли за пределы того богословского трактата, который некогда он произнес и составил в похвалу Церкви Христовой. Эти слова, как некий краеугольный камень его убеждения, звучащие в его богословском творении, уже давным-давно стали народным присловием, даже пословицей. Народ наш очень любит говорить эти совершенно замечательные слова вслед за великим мучеником Церкви Христовой: кому Церковь не Мать, тому и Бог не Отец. Не нужно обольщать себя тем, что нам, дескать, Церковь не нужна, как сейчас многие говорят и рассуждают: мы в Бога по-своему верим, нам этого вполне достаточно. Пусть устыдятся, пусть убоятся, пусть устрашаться этих слов священномученика Киприана те, кто так легкомысленно, бездумно рассуждает о Боге и о Церкви. Поистине кому Церковь не Мать, тому и Бог не Отец.
Посему мы с вами, дорогие братья и сестры, празднуя и прославляя святых отцов первого вселенского Никейского собора, вместе с ними едиными усты и единым сердцем воскликнем то, что они произнесли, составив Символ нашего Православного вероучения, произнося вместе с ними: сия вера апостольская, сия вера отеческая, сия вера православная, сия вера вселенную утверди. Аминь.
