Конечно же, ответят почти все, здесь стоящие — своим неувядаемым, века пережившим творением, которое так и называется Лествица. Собственно говоря, и именование преподобного Иоанна берет отсюда начало, как от названия главного творения всей его жизни. Уже на закате его земного поприща игумен Раифской обители Иоанн просил своего соименного собрата, чтобы тот письменно передал свой духовный опыт, который стяжал от юности своей. Поскольку Иоанн Лествичник пришел в обитель на Синай в семнадцатилетнем возрасте, и с этого времени он не то, чтобы не покидал этой обители, а все более и более превозмогал, восходя от силы в силу, побеждая страсти, побеждая пороки, которые свойственны каждому человеку, и освободившееся место от этих страстей и пороков занимал добродетелями, противоположными тем страстям, с которыми он боролся.
Мы знаем о нем не так много, но, по крайней мере, основные вехи его жизни нам известны. В течение сорока лет он находился в отшельничестве, т.е. он находился в полном безмолвии, в созерцании Бога, в непрестанной умной молитве, и уже к концу своих дней, а именно к восьмидесятилетнему сроку своего земного пути, он был уговорен братией обители выйти из затвора и стать их игуменом. Это меньше всего входило в его намерения и планы, поскольку этому смиренному сердцу любо было быть в уединении и в безмолвном созерцании Бога. В молитвенной сосредоточенности, но, внемля непрестанным уговорам братии, он все же принял на себя нелегкое бремя игуменского послушания и стал игуменом этого знаменитого Синайского монастыря.
Впрочем, людям современным этот монастырь, как бы это парадоксально и странно не звучало, достаточно известен, но не в силу каких-то благочестивых подвигов, а в силу того, что его иногда даже включают в какие-то туристические маршруты людям, которые приезжают в Египет для туристического отдыха. Поэтому люди, даже не имеющие представления о монашеской жизни, иногда могут о себе сказать, да я был в этом монастыре, я был в монастыре великомученицы Екатерины, где был игуменом преподобный Иоанн Лествичник. Быть может таким необыкновенным, необычным образом, не потому что искал человек этого монашеского примера, а даже вопреки оному, человеку Господь явил возможность увидеть эту святую обитель и прикоснуться сердцем своим, или хотя бы разумением своим, если сердце бывает глухо и слепо, к тем удивительным и для нас совершенно непонятным и неизреченным подвигам, которые несли монахи синайских монастырей, нитрийской пустыни, и прочих египетских пустынь того, золотого века монашества, как мы называем V, VI, VII век после Рождества Христова.
Это время удивительного расцвета святого монашества, и именно Египет тогда был одним из средоточий монашеской жизни, именно там воссиял подвигами благочестия и святости этот великий подвижник благочестия, настолько для нас необходимый и непременный, что Церковь своим материнским волеизъявлением поставила память его праздновать в течение одной из седмиц Великого поста. Ведь мы прекрасно с вами понимаем, что ничего случайного не может быть в том очень глубоконазидательном и глубокопродуманном и многосодержательном значении православных богослужений. Поэтому память этого столпа благочестия Церковь установила сразу же после крестопоклонной седмицы, чтобы мы, с одной стороны, взирали на подвиг его личной жизни, с другой же стороны, назидались с вами тем удивительным творением, которое он оставил в наследие всем грядущим христианским поколениям.
Я думаю, что в библиотеке любого верующего человека эта книга, конечно же, должна быть, думаю, так же и у присутствующих благочестивых христиан непременно дома на полочке эта книжка пылится. Почему пылится? Потому что она никогда не читается, к сожалению. Многие считают какой-то обязанностью иметь в своем книжном домашнем фонде такие фолианты, которые имеют самое авторитетное значение, но увы, очень многие, имея столь великие книги, никогда к ним и не прикасались. Что там святоотеческие книги? Когда у нас руки не доходят даже до Священного Писания.
Какие-нибудь сектанты бывают по отношению к нам вполне справедливы когда они говорят нам: вы, православные, Евангелие вовсе не читаете, вы привыкли его целовать, а не читать. Мы, действительно, благочестиво на воскресной всенощной поцелуем Евангелие, подойдем, нам лобик священник помажет, и нам кажется, что этого вполне достаточно для того, чтобы быть и называть себя православным человеком. Прошу прощения, говорю об этом достаточно часто, впрочем, и просить прощения-то не за что, мы должны об этом всегда с вами говорить, обличать свою ленивую совесть: почему мы не читаем Священное Писание? А уже если мы Евангелие с вами ленимся читать, то какое дело нам с вами будет до святых отцов?
И тем не менее, возвращусь к мысли уже мною произнесенной, у многих эта книга есть в доме, и думаю, что мы должны все силы приложить к тому, чтобы хотя бы в течение Великого поста постараться прочитать ее. Кто-нибудь скажет, я старался читать, ничего не получилось, очень тяжелое чтение, совершенно невозможное чтение, да кроме всего прочего, это же все не более, чем, знаете ли, архаический литературный памятник православной аскетики, и к нам, людям мирским, живущим в суете мирской, эти монашеские требования, которые высказывает преподобный Иоанн Лествичник, никакого отношения не имеют.
И здесь мы должны с вами осознать, что мы попались в уловку человекоубийцы искони диавола, потому что это он нам внушает такую мысль, что это, дескать, только для монахов, пускай они в своих монастырях читают и этим назидаются, ну и тех, кто приезжает в паломничество в монастыри, поучают этими святоотеческими поучениями, а к нам это не имеет никакого отношения. Это глубочайшее заблуждение, более того, это глубочайшая ложь и глубочайшая клевета. Я думаю, те, кто из вас читал это удивительное творение Иоанна Лествичника, он со мною совершенно согласится, потому что то, что говорится монахам, это говорится всем христианам. Потому что Царство Небесное для всех, и для монахов, и для мирских, и ад преисподний, он тоже для всех, там не будет каких-то отделений, вот сюда пожалуйте священнослужители, сюда миряне, сюда монашествующие. Ничего подобного. Закон Христов один для всех, Евангелие Христово одно для всех. Поэтому мы с вами, внемля и воспоминая это удивительное творение святоотеческое, должны увидеть прежде всего то, насколько необходимо нам с вами научаться борьбе со страстями.
Преподобный Иоанн удивительным образом говорит нам, как бороться со страстью гордыни. Кого это не касается из здесь присутствующих или это касается только монашествующих? Да что вы, мы с вами насквозь прожжены этою страстью. Он говорит нам о том, как возможно и способно бороться со страстью и грехом осуждения. Нам ли с вами нет необходимости знать как в этом преуспеть? Он говорит о том, как победить брань блуда, блудных помыслов, нечистых всевозможных скверных помышлений, которые одолевают сердце человека. Или мы с вами тоже скажем, что к нам с вами это не имеет ни малейшего отношения? К нам как раз это имеет прямое отношение. Как мы можем бороться с этими пороками, страстями, не зная средств их одолени?
Эта удивительная книга, которая сегодня ставится Церковью во главу нашего внимания, позволяет каждому из нас увидеть, как возможно побороть страсти, но этого мало. Преподобный Иоанн не только говорит о необходимости борьбы со страстями, но и о приобретении и стяжании добродетелей, необходимых для достижения вечной жизни и Царствия Небесного. Если мы только греха творить не будем, этого будет крайне мало и недостаточно. Этому учил Ветхий Завет, и ветхозаветные заповеди, обратите на это внимание, человеку запрещают творить зло. Они по сути своей ничего большего не требуют от человека ветхого: ты хотя бы зла не твори, ты грех не делай и этого будет вполне для тебя достаточно.
Но когда приходит в мир Христос Спаситель, Ему мало чтобы мы только греха не творили, если мы желаем быть Его последователями и называем себя христианами. Мы должны творить добродетели и поэтому все заповеди новозаветные, они, прежде всего, говорят нам о том, чтобы мы, поразив в своем сердце грех, преуспевали в добродетели.
За каждой Божественной Литургией мы об этом с вами слышим, потому что Господь вновь и вновь устами сего дивного богослужения стучится в двери нашего сердца и говорит нам: Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное, блаженны кротции, ибо они наследуют землю, блаженны плачущие, ибо они утешатся, блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся, блаженны миротворцы, ибо они сынами Божиими нарекутся и так далее. Т. е. мы видим, что Господь ждет от нас не просто пассивного нетворения зла, но активной добродетели в нашей жизни. Именно об этом говорит преподобный Иоанн Лествичник в своих дивных поучениях, говоря нам о том, как должно христианину стяжать эти добродетели, и поэтому неслучайно его произведение так замечательно называется Лествица. По-русски более примитивно и более грубо – Лестница, ну что мы этим словом скажем, по-славянски это звучит более возвышенно и более поэтично, но тем не менее, та же самая лестница, восходя по ступеням которой, человек достигает вечной жизни, Неба.
Его дивная книга построена очень своеобразно и состоит из тридцати своеобразных ступеней, или глав — по годам земной жизни нашего Спасителя. Все ступени очень последовательны, невозможно учиться чему-то более совершенному, не приобретя навык и усердие в чем-то менее сложном. И вот так, от силы в силу, от одной ступеньки к другой преподобный Иоанн Лествичник научает нас с вами тем христианским добродетелям, которые раскрывают для человека вечную жизнь и Царствие Небесное. Эти добродетели научают нас по-настоящему каяться.
В этом дивном творении есть такое повествование о месте, которое сами добровольно избрали монашествующие, которые не устояли в монашеских обетах. Т.е. это было не какое-то наказание, а сами они, обличаемые совестью, просили, чтобы их в это место отправили. Невозможно просто высказать то, с какими скорбями они сталкивались именно в этом месте, но духом, они процветали и радовались, и ликовали от того, и все эти физические изнурения, скорби, лишения, невзгоды, бессонные ночи, они все были ими совершенно не замечаемы ради той сладости, которую Бог им давал взамен на все эти скорби и лишения.
О самом Иоанне Лествичнике сказано, что когда он вкушал пищу и на него смотрели другие монахи, создавалось впечатление, что он пищу не вкушает, а только лишь ее пробует. Мы можем себе представить, как человек пробует на вкус какой-то продукт, ну только лишь осязательно, обонятельно, какими-то вкусовыми рецепторами прикасаясь и все, этому было ему достаточно. Но вы можете сказать, что вот к нам, мирским людям, какое это имеет предметное непосредственное отношение?
Я приведу один пример из Лествицы, удивительный пример. Вам нужно будет запастись небольшим терпением, чтобы в начале этого повествования, опять же не то, чтобы не возмутиться, думаю, уж таковой реакции не будет, ну по крайней мере недоуменно опять не пожать плечами и сказать, что все это очень красиво, очень возвышенно, но это не применимо к нам. Так вот я постараюсь этот пример рассказать, а потом сделать определенный вывод из того, что предложил.
В Лествице есть одно замечательное повествование об одном монахе, авве Льве, он был каппадокиец, я еще раз обращу ваше внимание на исторический контекст, речь идет о седьмом столетии по Рождестве Христовом, тысячу четыреста лет назад все это происходило. Авва Лев каппадокиянин, говорил своей братии, он был обычный монах: я буду царствовать. Некоторые возмущались, говорили тебе ли монаху царствовать? Монах должен о том только и думать, что он последний из всех. Другие говорили: Лев, о чем ты говоришь, никогда каппадокиане не бывали царями, тебе ли царствовать? Поверьте, братие, — возражал Лев, — я буду царствовать. И так продолжалось достаточно долгое время, и вот однажды варвары напали на их обитель, половину братии вырезали насмерть, других пленили. И вот пленили трех монахов и повели в рабство, и один из монахов сказал варварам, что епископ готов заплатить за них 24 злотницы. Это такая достаточно большая сумма денег по тому времени, я не могу сейчас ее перевести на какие-то современные денежные сравнения, но это большая сумма денег. Кстати, к слову говоря, известен из того времени пример, когда у одного монаха было необыкновенное сокровище, Библия, в то время можно по пальцам было пересчитать рукописные библейские списки. Это стоило тридцать тысяч сестерциев, одна Библия. Чтобы вам было понятно, двадцать тысяч сестерциев — это был годовой доход римского военачальника, центуриона. Один монах продал Библию, деньги роздал нищим, а сам отдался в рабство. Так вот потребовали за тех трех монахов двадцать четыре злотницы, примерно такую невероятно огромную сумму денег, и монах пообещал, что епископ отдаст эти деньги, и один из варваров пошел в город, чтобы взять обещанную ему сумму денег. У епископа не оказалось этих денег, у него было всего восемь злотниц, но варвар даже слышать ничего не хотел о другой сумме. Тогда вышел этот Лев, который царствовать все желал и говорит: владыка, дайте мне ваши восемь злотниц и в дополнение к ним я себя отдам. И говорит этому варвару: те монахи, которых вы пленили, они старые, от них никакого проку нет, работать не могут, выкупа другого вы за них никакого не получите, поэтому я молодой и здоровый и могу сойти за этих трех и еще плюс восемь злотниц получите.
Торг совершился, монахов отпустили, а Лев пошел в добровольное рабство, и его путь был настолько труден, что когда его вели, он сам занемог, сам изнурился и тогда варвары, чтобы избавиться от обузы, отрубили ему голову. Только лишь тогда братия поняли, что значит царствовать, звучавшее в устах этого Льва. Царствовать — это значит быть со Христом, царствовать значит положить душу свою за други своя, и вот этот Лев отдал себя на смерть ради того, чтобы его престарелые братья были освобождены.
Вы скажете, какое это отношение имеет к нам с вами? Самое прямое, потому что Господь от каждого из нас требует того, чтобы мы также жертвенно служили друг другу. В основном, в подавляющем большинстве, те кто приходит в приходские храмы, это люди семейные, вот именно так мы должны вести себя по отношению к своим домочадцам.
Мы себя в рабство отдаем за них, муж отдает себя в рабство своей семье, своей жене, своим детям, он работает, он отдает всего себя для того, чтобы его семья в меру его способностей и возможностей способна была существовать.
Жена отдает себя служению мужу и детям, потому что это ее главное предназначени – служить семье.
Дети в послушании своим родителям являют полноту своего служения, и в этом смысле мы несем жертвенную ответственность по отношению друг к другу.
Тогда, если мы будем понимать свою обязанность и свою ответственность по отношению друг к другу, тогда мы действительно исполним закон Христов, вот тогда мы способны будем полагать душу свою за ближних своих, за друзей своих, так как это делал упомянутый в Лествице преподобного Иоанна, авва Лев, отдавший себя на смерть ради спасения своих братьев.
Мы должны понимать ту величайшую христианскую ответственность, которая лежит на каждом из нас. Не строптиво, не в силу своей гордости, своего тщеславия, своего уязвленного самолюбия реагировать на какие-то семейные конфликты, а смиренно и послушливо нести тот крест, то бремя, которое мы с вами приняли и избрали, которое Господь на нас возложил.
Как очень часто можно видеть когда в семье, люди расстаются друг с другом и говорят, объясняя свой развод, свою разлуку, тем, что они не сошлись характерами. Как можно не сойтись характерами, о чем это говорит? Это говорит прежде всего о том, что мы настолько горды, настолько самолюбивы, что мы даже малого потерпеть не способны и не готовы ради рядом стоящего, нами же выбранного человека. Один батюшка рассказывал, что одна жена все на мужа своего жаловалась, такой-сякой перетакой, денег мало приносит и все такое прочее, а он ей говорил: сама рубаху выбирала, носи и не марай. Этот закон для всех должен быть, и если так уж судил Господь быть вместе, сами выбирали друг друга. О чем можно говорить, о каком характере можно говорить? Мы должны действительно свой характер в жертву положить для того, чтобы сохранить самую главную святыню наших отношений — брак, супружество. Вот вам и пожалуйста, Лествица, которая слова не говорит о супружестве, о браке, как она может прямым образом касаться каждого из нас, всех тех, кто связан узами брака. Вы знаете, благочестивые монахи, а мне приходилось многих таковых видеть, говаривали так: какие вы молодцы, какие вы герои, женатые люди. Это мы монахи трусливые, бездельники и ленивцы, мы в монастырях спрятались, а вот вы настоящие герои. Нам, монахам, даже и представить себе невозможно, как можно вообще в семье жить, мир хранить, друг друга любить. Мы здесь на всем готовом, поели, попили, помолились, — просто Царство Небесное, чего еще желать. Так говорили и говорят, действительно, по-настоящему понимающие, что такое есть супружество и что такое настоящее монашество.
Мы восторгаемся подвигом монашествующим и справедливо делаем, потому что (один епископ говорил, я еще в юности это запомнил) любой монах сам по себе на голову выше любого мирянина, а монахи говорят наоборот, какие вы герои, какие вы молодцы, что вы можете так в семье дружно жить, деточек воспитывать и будущее Церкви создавать.
Это два разных, равных пути. Есть свои скорби и свои радости у монашествующих, которые может быть не совсем понятны мирским семейным людям, Но есть скорби такие у семейных, о которых и монахи знать не знают, такой крест, такие жизненные скорби, о которых им не ведомо. Впрочем все взаимозаменяемо и все взаимодополняемо, и тот путь, который человек для себя избрал в жизни, этот путь ведет его к вечной жизни. Поэтому неслучайно Господь два таковых пути установил для людей.
Помните, Господь, когда апостолы спросили, кто тогда спастись может? Христос ответил: могий вместить, да вместит, потому что тому, кому дано идти путем святого иночества и монашества, равноангельным путем, он идет этим путем, а кто избрал для себя путь семейной жизни должен быть готов не только к удовольствиям и развлечениям, с которыми отчасти сопряжена семейная жизнь, но, прежде всего, к величайшей ответственности, крестоношению, родительскому кресту, который возлагается на семейных людей. Поэтому мы видим с вами один и тот же евангельский закон. В любых человеческих сердцах, чающих Христова утешения, закон жертвенной любви к ближнему своему, а через это, стяжание любви и к Богу.
Поэтому, дорогие братья и сестры, рекомендую всем вам непременно прочитать Лествицу преподобного Иоанна, чтобы в этом дивном творении, которое поистине является классикой аскетической духовной литературы, почерпнуть нам те силы, которые необходимы для несения своего жизненного креста, к преодолению всех тех страстей и барьеров, которые возникают на пути каждого из нас, и научиться тому, как возможно, преодолев все это, достичь той дивной радости, которую вершиной своей Лествицы указывает преподобный ныне празднуемый Иоанн Лествичник. Аминь.
