Одни говорили, что мы не можем прийти, ибо мы приобрели пять пар волов, иные приобрели землю, иные сами устроили свою жизнь и тоже радовались своему семейному торжеству. Каждый из них отказался, найдя вполне убедительную причину, чтобы не откликнуться на это высокое предложение. И когда слуги вернулись к своему господину и поведали о том, что услышали в ответ на царское приглашение, он послал еще иных слуг с тем, чтобы они повторили это приглашение, что вызвало раздражение и даже определённую озлобленность у тех, к кому оно относилось. Настолько они были раздражены, что даже слуг, благих, добрых вестников, прогнали прочь со двора своего. И тогда долготерпеливый, гостеприимнейший и любвеобильнейший царь посылает третьих слуг.
Мы удивляемся этому, также как удивлялись в прошлое воскресение, когда говорили о злых виноградарях, о том совершенно необыкновенном долготерпении царя, который трижды посылал, чтобы напомнить им, кому по праву принадлежит его собственный виноградник. И здесь тоже самое происходит. Третицею царь посылает слуг с тем, чтобы они пригласили званых на брак, и вместе с тем, приглашаемые пришли не то, что в лёгкое раздражение, которое иногда вызывают люди, как кому-то кажется докучающие, они пришли в бешенство. Они избили этих слуг, а кого-то даже убили, так об этом сказано в Священном Писании. И тогда этот царь, увидев себя осмеянным, увидев в этом безобразную неблагодарность приглашённых самых дорогих, как ему казалось до этого приглашения, людей, он послал свои войска, чтобы разрушить дома этих людей. Как только что мы с вами слышали, разорив эти дома, он повелел их сжечь: «Сожже этот град», – как сказано в Евангелии. Мы даже образно видим, как полыхают дома этих неблагодарных приглашённых к брачному пиру людей.
Это иносказание, эта притча евангельская совершенно понятна, она совершенно очевидна для каждого здесь присутствующего. Ее исторический контекст имеет в виду, прежде всего, историю ветхозаветного еврейского народа, к которому Господь обращал из глубины веков этот зов, это приглашение на брачный пир Своего Сына, и когда Единородный Сын Божий пришел, чтобы уготовить небесную трапезу всем верующим в Него, мы знаем, как с Ним поступили. А также знаем, как поступили с теми вестниками, пророками, святыми Божьими человеками, а впоследствии с апостолами Христовыми, которые благовествовали Евангелие Царствия сему народу: их убивали, их прогоняли прочь, их заключали в темницы, с позором гнали. И вот тогда, когда царь увидел то, что приглашённые оказались недостойными сей небесной трапезы, сего радостного брака, он повелевает своим слугам, чтобы они шли в разные места, на распутья дорог, то есть туда, где меньше всего ожидали подобного приглашения, и звали бы всех: калек, убогих, нищих, неимущих. И, как сказано, эта брачная пиршественная трапеза наполнилась возлежащими.
На этом как бы заканчивается повествование о людях Ветхого завета, о тех, которые себя называли Богоизбранными, которые считали вправе быть на этом браке, и начинается другая история – история Нового Завета. Брак ведь наполнился возлежащими, то есть мы с вами призваны из язычников, из безбожников, и в историческом срезе, и в срезе конкретной человеческой личности. Каждый из нас, кем он был до того, как он уверовал, по каким распутьям он не скитался? Но Господь позвал, и мы откликнулись на этот зов, пришли в храм Божий, пришли в Церковь Христову на этот Божественный пир, который Бог каждому из нас уготовил, ибо и сегодня эта трапеза предлежит нашему мысленному взору, ибо Христос и днесь благоволит причастить нас всех Своего Пречистого Тела и Своей Животворящей Крови. То есть евангельское повествование сегодняшнего дня фактически говорит о всей истории миробытия, мироздания: и о Церкви Ветхозаветной и о нас с вами, христианах.
Наполнилась, ещё раз повторюсь, это брачная пиршественная трапеза возлежащими. И вот Царь, который великодушно пригласил всех нас на эту трапезу, вдруг увидел некоего человека, о котором сказано, что он был не в брачной одежде. Т.е. представляете, он пришёл на царский пир в грязной, рабочей, замусоленной одежде. Он не потрудился привести себя даже в какой-то элементарный порядок, может он был бедным человеком, и скорее всего так и есть, но, по крайней мере, у каждого человека есть нечто, чем он может выразить какое-то праздничное, благодарное состояние тому событию, которое посещает в его жизни. Да никому из нас и в голову не придёт даже на работу прийти в грязной, неряшливой одежде, мы в метро постыдимся сойти в какой-нибудь вонючей и скверной одежде, потому что это будет оскорблением окружающим людям. А здесь Царь приглашает нас на пир Небесный.
И вот этот хозяин, господин этого пиршественного брака видит человека в грязной, неряшливой, замусоленной одежде, и он подходит и говорит ему замечательные слова: друг, как ты сюда попал, как ты сюда зашёл? Он называет его другом, заметьте, это не ирония: но почему же ты, придя сюда, будучи недостойным этого торжества, пришёл в этой грязной, неряшливой одежде? О нём тоже замечательно сказано в Евангелии: тот молчал. Ему нечего было сказать. И вот тогда хозяин велел прогнать прочь, изгнать его вон из этого пира, из этого торжества и радости.
На этом заканчивается сегодняшнее Евангельское повествование.
С одной стороны, мы сказали о том, как те люди, которые были зваными, оказались неблагодарными и недостойными этого приглашения. Здесь более или менее понятно. И вернувшись к истории, мы с вами увидим сбытие пророческих глаголов, которые Господь неоднократно произносил в Евангелии, в том числе и в сегодняшней притче. Город званых был разрушен и сожжён, а в буквальном смысле речь идёт конечно же о Иерусалиме. Мы знаем, что в 70-м году по Рождестве Христовом город действительно был разрушен римлянами, он был сожжён. Более того, император Тит повелел, чтобы не осталось даже намека и воспоминания об этом городе, пройти через него плугом, его перепахали. Вот во что превратился Иерусалим после событий, о которых мы с вами сегодня говорим. А что касается нас с вами, то мы и мыслить не могли, что Владыка, Царь Небесный, пригласит нас на небесную трапезу за эту Божественную Литургию, однако же, мы в силу тех или иных жизненных обстоятельств откликнулись на тот зов, который Господь обратил к каждому из нас. У каждого из нас свой путь, полный каких-то внутренних противоречий, сомнений, всевозможных борений, и эти борения не оставят нас до последнего нашего вздоха, потому что враг силен, и он смущает и искушает каждого из нас. Мы все с вами прекрасно понимаем, что только милостью Божией мы находимся здесь, на этой пиршественной Божественной трапезе. И не дай Бог, если Господь скажет нам, а это возможно по отношению к каждому из нас, без исключения, что Он видит в нас того лукавого человека, который пришёл на пир в грязной, неряшливой одежде. Что мы скажем, если Господь скажет вдруг нам: друг, как ты сюда зашёл?
Конечно же, речь идёт не о нарядах, в которых мы сюда приходим. Хотя вспомним с вами, что в нашем народе был благочестивейший обычай ходить в храм в самом нарядном. Мне рассказывал священник из Русского Зарубежья, что там всё-таки стараются сохранять дореволюционные традиции и особенности. И детей так и воспитывали: если дочь просила новое платье, покупали платье, но она его не в школу, никуда не одевала, ждали Пасхи или Рождества и в первый раз нарядную одежду надевала в храм, а потом уже ее могли надевать и в другие места. Т.е. человек приходил в храм Божий в самом в самом нарядном, в самом достойнейшем одеянии. Почему? Потому что этим, прежде всего, подчёркивали значимость того места, куда он идёт.
Конечно же, мы сегодня не об этом говорим, не о нарядной одежде идёт речь в Евангелии, а прежде всего о состоянии души каждого из нас. Эта та радость, к которой Господь призывает всех нас, радость Царства Небесного, радость вечной жизни, и условием этой радости является благодать живого Причастия Христу. Мы, причащаясь Пречистых Тайн Христовых, через это соделываемся с вами наследниками вечной жизни и Царствия Небесного, а грязная одежда – это грязная душа, это нераскаянное сердце. Мы слышим с вами Великим Постом всего-навсего три или четыре раза на Страстной седмице словеса дивного, изумительного светильна: «Чертог Твой, Спасе, вижу преукрашенный и одежды не имам, да вниду в онь, просвети одеяние души моея, Светодавче, и спаси мя», т. е. очисти меня от всякия скверны плоти и духа, даруй мне, Господи, облечься в святость этих риз, ризу сокрушения в грехах моих и очищения от всех тех бесконечных пороков и грехов, которые я творю на всякий час своей жизни. Об этом мы молимся, и поэтому когда мы приступаем к Причастию Святых Христовых Тайн, мы должны всегда помнить, что приступаем к живому Христу, живому Богу. Каковыми должны быть ризы нашего сердца, каковым должно быть одеяние нашей души, об этом, прежде всего мы должны заботиться и беспокоиться, а иначе Господь нам скажет: как ты сюда попал, почему ты пришёл в грязной одежде, ты не удосужился одеть нечто, что тебя могло бы сделать достойным этой небесной радости.
Может быть, и не стоило об этом говорить, но я скажу, что изуродованное, извращенное понимание жизни приводит человека к откровенному искажению понимания того, что с ним происходит в духовной жизни. Вот сейчас в католической церкви, так называемой католической церкви, в латинстве, мы видим уже до безобразия выродившееся понимание Евхаристии и Божественной Литургии, когда католический священник (и это уже не редкость) может не обременять себя тем, чтобы облачаться в священные одежды, чтобы, как говорят они, быть «ближе к народу». Они выходят служить в обыкновенной светской одежде, в костюмчике, который единственно чем отличается, это наличием реверендочки, такой белой полосочки на черной рубашке, вот и всё. В таком виде, в костюмчике, он совершает Литургию – Мессу, а потом девицы в джинсах раздают облатки, т.е. причащают людей. И это не плод моего воспаленного воображения.
А пост? Какой там пост. Великий пост давным-давно утрачен безвозвратно, а так называемый евхаристический пост, то есть то воздержание, которое христианин должен держать пред причастием Святых Христовых Тайн, уже низведён до невозможного минимума, то есть человек может попить кофе, позавтракать, а потом причаститься на Мессе. Мы видим с вами деградацию и полную утрату литургического понимания. Но эта опасность может грозить каждому из нас, в том смысле, когда мы привыкаем к тому, что Господь дал нам в Евхаристической Чаше, когда мы привыкаем к Причастию и относимся к этому достаточно формально и легкомысленно.
Например, мы говорим, что я так часто причащаюсь, что я, наверное, не смогу держать пост, положенный для христианина, три дня поститься, и поэтому мы подходим и просим священника, чтобы он избавил нас от этих тяжёлых требований. Мы начинаем превращать это великое Таинство в какую-то привычку, в обыденность. И это ни в коем случае не должно произойти.
Об этом я говорю нередко и сегодня тоже хочу отчасти сказать, есть люди, которые стремятся очень часто причащаться, и это тоже может быть глубокой ошибкой, это нужно регулировать не своим «я хочу» и «мне хочется сегодня причаститься», а это нужно обсуждать со своим духовником, насколько для тебя это необходимо и полезно. Наш здоровый ориентир в церковных традициях, я всегда это говорю и подчёркиваю, это, прежде всего наши русские православные монастыри. Скажем, покойный всероссийский старец отец Иоанн Крестьянкин, он так говорил своим духовным чадам, что причащаться нужно не чаще, чем раз в три недели, вот нормальный, здоровый ритм. Исповедоваться можно чаще, подойти к священнику, чтобы не носить бремя ошибок и грехов в сердце, а причащаться раз в месяц или раз в три недели. Так мы избежим привыкания и какого-то легкомысленного и формального отношения к святому Причастию, и в то же время, будем способны трезвомысленно сохранять в своем сердце Христа.
Поэтому, дорогие братья и сестры, убоимся страшного обличения, которое получил тот человек, не удосужившись облечься в праздничную ризу и пришедший в грязной одежде на царский пир. Убоимся того, чтобы нам не оказаться на его месте, чтобы наши грехи, которые пятнают и загрязняют нашу совесть и нашу душу, не стали между нами и Богом вечным осуждением. Чтобы мы всегда помнили о том страшном заблуждении, которые предпочли эти званые на пиршественную и брачную трапезу, отказавшись ради земных своих дел и забот от небесного.
Святитель Иоанн Златоуст говорит совершенно поразительные слова: собери сотню геенн, сотню адовых мук, соедини их в единое целое, и это будет ничто по сравнению с тем, какой радости лишает себя христианин, живущий беспечно и через это лишающий себя вечных благ.
Не то должно нас с вами страшить, что мы будем мучимы в аду за свои грехи и беззакония, от чего избави всех нас, Господи, а то, что будет еще большим мучением и более страшным страданием, если мы лишимся той радости, которую Господь нам дарует. Никакие земные представления об удовольствиях, радости и счастье не способны даже близко соседствовать с тем блаженством, которое Господь уготовил любящим Его. Да не утратим его, да не лишимся этой Небесной радости, которую Господь уготовил любящим Его. Аминь.
