Есть ряд текстов, которые Церковь не единожды в году избирает для назидания верных. Прежде всего, ответ заключается в том, что эти евангельские примеры имеют настолько прямое отношение к нам, что Церковь не способна умолчать и не говорить нам своими материнскими, любящими всех нас устами о том, что важно и значимо для спасения каждого человека, каждого христианина. Я не буду пересказывать это евангельское повествование, потому что желание моего сердца высказаться сегодня заставит меня это сделать чуть позже, а сейчас я обозначу то, о чём бы мне хотелось сказать. Это Евангелие всем известно, каждый из нас, если его спросить, может более или менее внятно пересказать, о чём идет речь в этом евангельском литургийном чтении, тем более, сегодня мы все его слышали за этой Божественной Литургией. Мне хотелось бы обратить ваше внимание на два его аспекта, одно имеет личностное отношение к каждому из нас, другое, более масштабное, касается всего нашего народа. Так вот обратимся, прежде всего, к первому намерению моему — сказать о нас самих.
Нам иногда кажется, что, это евангельское событие, или подобные ему, в котором мы слышим с вами о проявлениях бесовской одержимости, о таком страшном бесновании, которое иногда встречается в тех или иных людях, не имеют к нам прямого отношения, поскольку мы милостью Божией, как нам кажется, не одержимы в той же страшной степени темными духами. Конечно же, мы, слава Богу, не подобны тому страшному сегодняшнему бесноватому, который разрывал руками цепи, когда его пытались связывать железными оковами, как об этом говорится в Евангелии, когда его веревками связывали, но всё это, как лён перегоревший, разлеталось тогда, когда он бежал прочь, избегая любого человеческого участия в своей жизни.
Быть может, в такой степени мы милостью Божией не одержимы нечистыми духами, но кто из нас, без исключения, может о себе сказать, что он не одержим состоянием ярости, раздражительности, гнева, озлобленности, когда мы забываем обо всём на свете, когда из нас лезет это зло. Кто из нас может сказать, что «я к этому не имею никакого отношения»? Я думаю, что, к сожалению, ни один из нас не способен этим похвалиться, мы иногда сами это осознаем и понимаем, мы в этом каемся, но порой ничего с собою сделать не можем, когда мы говорим «я не знаю, что со мной происходит». Мы порой с элементом некоего самооправдания признаемся: знаете, я очень вспыльчивый человек, но я очень быстро отхожу. Но никакой заслуги в том, что ты быстро отходишь, нет, так как ты уже столько дров наломал, столько в порыве ярости уже гадостей наговорил, столько уже зла вокруг себя насадил, что хотя потом ты отошел, но лукавый добился своего, он сделал свое, ты уже испортил и себе, и другим настроение, а потом ты еще думаешь о себе, что ты хороший человек: «ну кто не вспыльчивый, кто не раздражительный, мы все такие».
Вы знаете, я может быть банальный, но очень узнаваемый пример расскажу. Буквально 3-4 дня назад я еду в метро, и не потому, что я глазел бы по сторонам, а просто такая картинка сразу бросилась в глаза, я увидел следующее. Народу было не то, чтобы полный вагон, вместе с тем все места были заняты, как обычно бывает, многим хочется сесть, люди уставшие, с работы. Открываются двери вагона, выходят, заходят пассажиры, и вот одно место освободилось, и две немолодые женщины, одна постарше, другая чуть помладше, но обе немолоды, устремляются, не видя друг друга, к этому свободному месту, и та, что помоложе, успела вперед сесть, а та, что постарше с досадой отошла в сторонку. Женщина помоложе, увидев, что место хотела занять более пожилая женщина, встала и, извиняясь, сказала: простите, я просто вас не заметила, пожалуйста, садитесь. А та говорит: нет, я не сяду. – Она обиделась. Знаете, как детки малые говорят, когда по первому требованию ребенка не исполнишь его каприза, потом уже даешь нужную ему вещь, а он не берет и говорит: надо было раньше. Вот примерно так же. Там еще была такая смешная подробность: женщина уступившая место, чувствуя себя как-будто в чём-то виноватой, не садится, предлагая той сесть, а та стоит с чувством собственного достоинства, с высоко поднятой головой и не реагирует, и тут просто подходит какой-то мужчина и садится на это место, и обе остались ни с чем.
Прошу прощения за легкомыслие, я просто подумал потом, конечно же, не осуждая, потому что, к сожалению, сам мало чем отличаюсь своим поведением, я подумал, как этой женщине тяжело жить на свете. Я не подумал, как тяжело ее окружающим жить с ней вместе, домочадцы примерно то же самое видят каждый день, такую обидчивость, что бы человек ни сделал. Но ей-то гораздо страшнее и тяжелее жить на свете, потому что она живет в этом состоянии некой одержимости. Я не хочу сопоставлять и уподоблять, и сравнивать то, о чём мы с вами сегодня слышали в Евангелии, но это очень узнаваемо, когда человек так горд. А как было бы замечательно, ну случилась очень узнаваемая каждому из нас ситуация, с кем такого не бывает, и та поблагодарила бы и села, и ногам своим уставшим отдых дала, и женщине было бы приятно, что она уступила место. Нет, ну что вы! Здесь такая гордость, и, к сожалению, мы все этим больны. Мы себя, как правило, не видим. Это смешно, с одной стороны, если бы не было очень грустно на всё это смотреть. Но повторяю, что мы всем больны этим. Больны гордыней, самомнением, и от этого становится очень больно и печально.
Вернемся к началу сегодняшнего разговора, дорогие братья и сестры. Когда мы говорим с вами о состоянии беснования, когда человек не владеет собой, он ничего с собой сделать не может, не нужно торопиться от себя отворачивать это повествование, как будто к нам оно не имеет никакого отношения. Не нужно его воспринимать как некую информацию, которую нужно иметь для кругозора, это касается каждого из нас, потому что действительно мы все больны теми или иными страстями, и эти страсти иногда связывают человека, и человек беспомощен и ничего с собою сделать не может. Вспомним сегодняшнего евангельского бесноватого, люди пытались окружить его заботой, любовью, вниманием, но он не терпел этого человеческого присутствия в своей жизни, ему каждое из человеческих существ было невыносимо. А помните, какие он слова произнес, когда Господь выходит на берег этой Гадаринской страны. Он готов был бежать прочь от Него, так как бежал от всех людей, которые пытались окружить его заботой и любовью, но он не может, потому что перед ним Творец и Создатель, и тогда он вопреки своему желанию бежит ко Христу, падает ниц пред Ним и говорит страшные слова. Вспомним их, он говорит: Зачем Ты пришел мучить меня прежде времени? Оказывается Господь Спаситель, Христос, абсолютная Любовь, Он может быть для иных существ источником страданий и мучений. Не это ли чудовищно? Вдумаемся в это. Господь, который любит всех без исключения, Он может для иных из живущих разумных существ быть источником страданий и мучений: Зачем Ты пришел прежде времени мучить нас. Он знает, этот нечистый дух, или вернее сказать, те нечистые духи, потому что когда Господь вопрошает, как тебе имя, он отвечает, что имя нам легион. В римском легионе было от 5 до 7 тысяч воинов, вот сколько бесов было в этом человеке. Когда человек болен гордостью, болен самомнением, болен самолюбием, превозношением пред другими людьми, тому Христос является мукой, потому что Он мучает его Своею любовью, и если мы согласны жить с этим духом злобы в своем сердце, то действительно в этом сердце нет места Христу, и поэтому любое прикосновение к Нему является мучением и страданием. Как это объяснить? Элементарно. В данном случае, обращаясь к вам, я обращаюсь и к себе – как тяжело смиряться пред другими людьми, как тяжело уступить человеку. Вот та же самая ситуация в метро, эта женщина несчастная, как мне кажется, она любовалась собою, тем, как она правильно поступила: «чего она будет унижаться, садиться на место, не вовремя ей уступленное». Так же и мы все: «чего это я буду перед кем-то унижаться, надо было ему раньше думать». И в этом смысле это всё очень печально.
Не помню, по-моему, я уже упоминал как-то несколько раз, может быть, в частных беседах, о моем разговоре с одним батюшкой. У него скорбь была очень большая, очень серьезная, и вот недавно мы с ним встретились, и он говорит: Ты знаешь, мы молимся, Литургию служим, исповедуемся, всё это бесспорно важно, но ты знаешь, если мы не смиримся, то ничего, все нами делаемое, нам не даст. Ну как же смириться? – спрашиваю я батюшку, а он говорит: поэтому Господь нас и смиряет, болезнями и скорбями, чтобы мы понимали и осознавали, кто мы на самом деле есть. Да, мы можем исполнять свое молитвенное правило, оно может несколько часов в день занимать, такие примеры есть, они не удивительны, мы можем Литургию служить, в храм ходить, исповедоваться, добрые дела делать, милостыню подавать, всё это чрезвычайно важно, но при этом всё это может только питать наше самомнение и нашу гордыню: «какой я хороший человек, какой я благочестивый человек». Вы понимаете, как бы это страшно не звучало, но можно совмещать и, казалось бы, величайшие молитвенные подвиги и при этом крайнюю гордость, потому что любые добродетели, и это очень часто встречается, они могут культивировать наше мнение о себе самом, а когда человек смиряется, когда он себя считает последним из живущих на земле существ, вот тогда все его молитвенные подвиги приумножаются и ему на пользу служат. Это первое то, о чём мне хотелось сегодня сказать, потому что это всё касалось каждого из нас.
Второй момент, если вы помните, я хотел о двух аспектах сказать сегодняшнего евангельского повествования, может вам это покажется странным, но я сегодня из дома принес книгу, это роман Достоевского «Бесы». Неслучайно именно к этому произведению сегодняшнее евангельское повествование взято эпиграфом, т. е. основной мыслью взят сегодняшний евангельский текст. Бесы – это революционеры, во время Достоевского это были народовольцы, т.н. нечаевцы и т. д., которые совершали теракты. В то время эти бесы погрузили Россию в какой-то хаос. Вы помните, была в истории такая террористка Вера Засулич, страшной трагедией и катастрофой было то, когда одно из покушений было совершено народовольцами, в том числе ею, их поймали и судили. И на суде, представьте, насколько уже либеральное в то время было общество, по крайней мере, сознание верхушки интеллигентной, оно уже было настолько чуждо всякой русскости, что, предположим, какой-нибудь адвокат Кони, говорил блистательную речь в защиту этой убийцы, добился все-таки своего, потому что присяжные единогласно сказали: невиновна. Ее опустили. И тут началась целая волна безнаказанных террористических актов, потому что невиновна она, понимаете, потому что адвокат говорил, а в то время это было модно: знаете ли, какое детство было у моей подзащитной, она была несчастной, ее родители были пьяницами, она не могла просто так не поступить, она была просто обязана так поступить, ну и так далее и тому подобное.
Так вот Достоевский называет всех этих людей бесами, это действительно очень чудовищное обвинение, и поэтому неслучайно один великий человек сказал, и в этом нет никаких ни малейших поводов сомневаться, что любая революция носит прежде всего, антихристианские цели, т. е. борьбу со Христом и с Его Церковью. Какая бы она не была, эта революция, или так называемая «великая» французская, которая первым своим намерением обезглавила царствующую фамилию – государя короля Людовика XVI и его супругу Марию Антуанетту, а ребенка их, сына их, будущего Людовика XVII отдали на перевоспитание какому-то лавочнику, чтобы он его уму-разуму научил. Этот ребенок в отрочестве умер, там же, у этого лавочника.
Вспомним – тот же самый сценарий в 1917 году, уничтожение Царской семьи и истребление Церкви как явления, т. е. ничего нового нет. На этой неделе мы, я не скажу, праздновали, но, по крайней мере, воспоминали страшный кровавый юбилей, столетие октябрьского переворота. Юбилей страшной национальной трагедии, которая произошла в октябре 1917 года, а по новому стилю 7 ноября. Мы еще помним с вами, когда по Красной площади маршировали со знаменами, это был самый красный день календаря, так сказать. Я служил на этой недели и говорил об этом в проповеди и сейчас скажу, что именно в этот день в Петербурге, кому-то этот город хочется и до сегодняшнего дня называть Ленинградом, к Авроре принесли 7 тысяч красных гвоздик. Кого-то, оказывается, до сегодняшнего дня впечатляет выстрел Авроры по Зимнему дворцу, кто-то еще вожделеет подобного рода вещи. Но вернемся к Достоевскому.
Я сегодня эту книгу принес, чтобы не просто пересказать, я уже как-то пересказывал, и эта мысль уже звучала не один раз, а просто сегодня захотел почитать вам из нее. Здесь есть такой герой, Степан Трофимович Верховенский, он был либерал 40-х годов девятнадцатого века, т. е. человек-атеист, нигилист, благодаря таким, подобным Степану Трофимовичу, людям и произошли эти самые страшные катаклизмы с нашим народом. Это либеральная интеллигенция, и вот он уже умирает, и какое преображение происходит с этим человеком. Позволю себе зачитать, это очень интересно:
– Теперь прочитайте мне еще одно место… о свиньях, — он произнес вдруг.
– Чего-с? – испугалась ужасно Софья Матвеевна.
– О свиньях… это тут же… я помню, бесы вошли в свиней и все потонули. Прочтите мне это непременно; я вам после скажу для чего. Я припомнить хочу буквально. Мне надо буквально.
Cофья Матвеевна знала Евангелие хорошо и тотчас отыскала от Луки то самое место, которое я и выставил эпиграфом к моей хронике. Приведу его здесь опять:
Я вам обещал напомнить это евангельский сюжет, вот он.. «Тут же на горе паслось большое стадо свиней, и бесы просили Его, чтобы позволил им войти в них. Он позволил им. Бесы, вышедши из человека, вошли в свиней; и бросилось стадо с крутизны в озеро и потонуло. Пастухи, увидя происшедшее, побежали и рассказали в городе и в селениях. И вышли видеть происшедшее и, пришедши к Иисусу, нашли человека, из которого вышли бесы, сидящего у ног Иисусовых, одетого и в здравом уме, и ужаснулись. Видевшие же рассказали им, как исцелился бесновавшийся».
— Друг мой, — произнес Степан Трофимович в большом волнении, это чудесное и… необыкновенное место было мне всю жизнь камнем преткновения… так что я это место еще с детства упомнил. Теперь же мне пришла одна мысль. Мне ужасно много приходит теперь мыслей: видите, это точь-в-точь как наша Россия. Эти бесы, выходящие из больного и входящие в свиней — это все язвы, все миазмы, вся нечистота, все бесы и все бесенята, накопившиеся в великом и милом нашем больном, в нашей России, за века, за века! Но великая мысль и великая воля осенят ее свыше, как и того безумного бесноватого, и выйдут все эти бесы, вся нечистота, вся эта мерзость, загноившаяся на поверхности… и сами будут проситься войти в свиней. Да и вошли уже может быть! Это мы, мы и те, … и я может быть первый, во главе, и мы бросимся, безумные и взбесившиеся, со скалы в море и все потонем, и туда нам дорога, потому что нас только на это ведь и хватит. Но больной исцелится и «сядет у ног Иисусовых»… и будут все глядеть с изумлением… А теперь это очень волнует меня…»
Поразительная вещь, какое удивительное сравнение бесноватого с Россией, несчастной, истерзанной, оболганной, опоганенной, оскверненной, но эти бесы выйдут из нее, и мы видим, как эти бесы сопротивляются. Мы видим, как в этом году, в год кровавого юбилея снимают кощунственный, омерзительный, богомерзкий фильм «Матильда», и еще говорят: «А что там такого особенного, ну это взгляд художника». Как сказал один священник, извините меня за эту резкость: «это эротические фантазии больного на голову режиссера», это клевета на Государя, это хула на святого угодника Божия. Когда многие разочаровались от того, что они всё-таки увидели на экране, они говорили: «А что там такого было, ничего не было», хочется спросить, а чего вы хотели увидеть? Очередную порнографию? Да не об этом же идет речь, интересующиеся этим могут в соответствующих источниках всё это подглядеть. А вот здесь была клевета на святого угодника Божьего, и неслучайно, не в прошлом году, не в будущем, а именно на этот год, чтобы это действительно принесло очередное унижение, оскорбление великому во святых угоднику Божию Государю-мученику. Сколько, говорят, шуму подняла Церковь. Впрочем, Церковь не поднимала этого шума, народ Божий сам восстал. Сейчас оскорбляют женщину, депутата Думы, которая начала больше всех возмущаться этим. А за что? За то, что на ее глазах стали клеветать на святого человека, за это шельмуют эту женщину, что она позволила себе вступиться за оболганного. Представьте, вашу маму кто-то оклевещет, скажет какую-то мерзость о ней, и что вы будете молчать и говорить, что это личное мнение этого человека, которое он, в конце концов, имеет право высказывать? Если у вас тотчас рука не поднимется пощечину дать этому сплетнику и клеветнику, то, по крайней мере, вы исключите всякое общение с этим клеветником, пусть даже имеющим право на свое мнение. Это оскорбление не только Государя, потому что мертвые сраму не имут, как говорят в народе нашем, а тем более Бог поругаем не бывает. Государь, он во свете непреступном, понимаете, в свете невечернем, в Царствии Небеснем, до него ли кому-то из этих гномов дотянуться, поэтому они пытаются здесь, на земле, имеющимися подручным средствами клеветать и злословить и лаять. А иные и в правду скажут: ай, моська, знать, она сильна, раз лает на слона. Так вот, вы понимаете, это еще оскорбление по отношению ко всем людям, которым имя Государя дорого и свято. Понятно, что это тоже не достигнет своих целей, но мне просто хотелось бы сказать, что эти бесы, они живы и сейчас, они и сейчас пытаются унизить, опоганить опорочить, наше многострадальное Отечество, оболгать его, оклеветать его, потому что это дешевая ничтожная стряпня, о которой я сейчас сказал, именуемая «художественным произведением», не более, чем жалкая попытка просто оклеветать и осрамить того, кто срама не имет, потому что своею кровью мученическою прославил Господа, отказавшись бежать, куда бы то ни было, а ему предлагали такие возможности, но он остался, чтобы разделить участь со своим собственным народом.
Это евангельское повествование, которое сегодня нам было предложено Церковью богомудрою в назидание, оно во мне родило именно такие мысли и такие рассуждения. Может быть, кого-то они не то, чтобы не впечатлили, а может даже заставили не согласиться с тем, что я сказал, но повторяю, мне это очень дорого и очень близко, и мне кажется, это очень созвучно с тем, о чём мы сегодня слышали в Евангелии.
С одной стороны, это касается каждого из нас в силу тех страстей, которые каждый из нас имеет в своем сердце и должен с ними бороться, побеждая этих гнусных бесов, которые пытаются нас склонить к творению их безумной, бесовской воли и тем самым лишить вечной радости и вечного утешения с Господом. С другой стороны, это касается всего нашего с вами многострадального Отечества, и это удивительное сравнение с тем, что эти гнусные, мерзкие бесы когда-нибудь выйдут из больного, которого в этом контексте мы называем нашей Родиной, Отчизной, Россией, они выйдут и, вселившись в этих свиней, потому что другого удела у них нет и быть не может, и потонут в пучине морской.
Сподоби, Господи, всех нас, дорогие братья и сестры, оказаться верными Христу, и ради своих пристрастий, каких-то греховных привычек, страстей, грехов и беззаконий не лишиться этой радости быть со Христом во веки и навсегда в Царствии Его. Чтобы наше с вами многострадальное Отечество, как никакое другое государство на земном шаре, столь политое кровью человеческою, воскресло, чтобы оно возымело здравый смысл и способно было с себя стряхнуть как хлам и грязь всех тех, которые пытаются подобно насекомым-паразитам, присосавшись к телу, паразитировать на нём. Чтобы Господь избавил и нас, и наше с вами Отечество от всего того недоброго и злого, что мешает войти в радость Господа нашего и, соединившись с Ним, быть наследниками Царствия Небесного и Его вечной славы. Аминь.
