Сегодняшний день и сегодняшний праздник был установлен в 843 году, тогда, когда усердием благочестивейшей императрицы Цареградской, Константинопольской Феодоры при особом участии святейшего патриарха Константинопольского Мефодия, было утверждено Торжество святого Православия в честь победы над ересью иконоборчества. Это уже была победа над второй волной иконоборческих попыток низвергнуть Святое Православие. Первая была сокрушена на Седьмом Вселенском Никейском соборе, когда императрица Ирина и патриарх Тарасий утвердили святое иконопочитание, но потом, как это нередко бывало в истории Церкви, ересь вновь возобновила свою мощь и свою силу. Многие стоявшие на страже чистоты святого Православного исповедания были подвержены гонением, утеснениям и даже самой смерти. Церковь в течение целого столетия утверждала свое истинное право поклоняться священным изображениям, святым иконам. Причём ересь настолько была злочестива и настолько была въедлива, что омрачала умы многих и многих, в том числе и императоров, а по преимуществу именно они пытались искоренить святое иконопочитание, и повторяю, что те герои духа, исполины духа, которые были верны святому Православию, подвергались всевозможного рода гонениям, преследованиям и даже мученической смерти. Именно это событие, которое утвердило Торжество святого Православия в уже упомянутом 843 году, в первое воскресение Великого Поста, положило начало всецерковному, всеправославному торжеству и радованию. И мы с вами, дорогие братья и сестры, по отцепреданной традиции сегодня тоже совершаем это величайшее торжество и празднество и благоговейно поклоняемся святым иконам. Неслучайно именно сегодня вместо привычной иконы Воскресения Господа нашего Иисуса Христа на центральном церковном аналое мы видим две иконы: икону Спасителя и Его Пречистой Матери, послужившей ко спасению всего рода человеческого, тем, что Она вместила в Себя Того, Кого небеса вместить не способны. Благодарными усты и благодарным сердцем мы сегодня воспеваем и говорим: Пречистому образу Твоему поклоняемся, Владыко. Сегодня мы склоняем колена сердца нашего пред Пречистым ликом нашего Спасителя, исповедуя неложное упование в том, что Господь посредством этих святых, священных Им, Богом, заповеданных нам творить, изображений дарствует и нам причастие вечной жизни и неизреченной радости, ибо икона — это есть не то, что мыслят нечестивые еретики и раскольники, называя их идолами, а это есть тот дивный образ, чтя который, мы переносим ум свой к первообразу. Именно это является формулировкой Седьмого Вселенского Собора, утвердившего святое иконопочитание.
Мы сегодня не только воспоминаем события, связанные с иконоборчеством, а вообще рассуждаем и говорим, и, как мы только что слышали в удивительном молебном пении Торжеству Православия, всех чтим, кто потрудился для сохранения святой веры Христовой, веры Православной, для того, чтобы она, воцарившись в сердцах верных, приводила нас к вечному спасению и к вечной радости в Боге. Среди многоразличия и многообразия религиозных представлений человеческих о Боге существует лишь единственная Истина, та, которую имеют счастье, радость, честь и величайшую и неисповедимую привилегию исповедовать православные люди. Мы знаем, что нет на земле второго такого исповедания, которое возводит человека от земли на небо. Очень часто в сегодняшний современный, либеральный и толерантный век люди не привыкли именно так бескомпромиссно судить о том или ином взгляде на веру, и поэтому сегодняшний современный человек отказывается от того, чтобы так категорично и радикально воспринимать то, что православные исповедуют и на чём они настаивают. Но мы с вами попытаемся ответить на этот вопрос: почему лишь только Православие способно привести человека к вечному спасению и к вечной радости? По одной лишь причине, поскольку это та самая вера, которая была вручена Спасителем мира, Господом нашим Иисусом Христом Своим ученикам, и именно это исповедание было пронесено через два тысячелетия до днесь, и мы знаем и веруем, что до скончания века Церковь всегда будет исповедовать эту неложную Истину. Прежде всего потому Православие является истинным безусловно, что мы имеем величайшую радость причащаться святых Христовых Таин, потому что Евхаристия – есть то самое Таинство, которое Спасителем мира, Господом нашим Иисусом Христом, было установлено на Тайной вечере, оно совершается и до днесь в неповреждённости в святой Православной Церкви. Любые христианские деноминации, сколь бы авторитетными и убедительными они бы не казались, являются ложными в том смысле, что они отпали, откололись от этого спасительного и благословенного древа святого Православия. В том числе и римо-католическое исповедание, не буду называть это исповедание Церковью, хотя это принято и достаточно распространено. Названное исповедание не может быть Церковью, ибо Церковь только лишь одна, та самая Церковь Христова спасительная, апостольская, соборная, вселенская Церковь, имя которой – Православие, а уж тем более отколовшиеся от римо-католического исповедания всевозможные протестантские реформаторские учения и течения. Те еще менее имеют право называться Церковью, потому что утратили то самое главное наследие Христово, которым обладает и которым благоговейно дорожит Церковь Православная, повторяю — Божественная Литургия, Божественная Евхаристия. Господь говорит нам в Евангелии о том, что «всяк ядый Мою плоть и пияй Мою кровь, во Мне пребывает и Аз в нем», и поэтому мы знаем и веруем, что, причащаясь Святых Христовых Тайн, мы со Христом, мы во Христе, а всё то, что пытается ложно, самозванно себя называть Церковью, это не более, чем человеческое измышление.
Мы об этом нередко с вами говорим, и мне хотелось бы сегодня вспомнить формулировку окружного послания восточных патриархов, датированного 1848 годом, где римо-католическое исповедание так и именуется — антитринитарной ересью. Это вовсе не Сестра-Церковь, как сейчас принято говорить, это ложное убеждение, антитринитарное, то есть посягающее на Святую Живоначальную Троицу. Это ересь, и никак иначе это не может именоваться. У Достоевского в его гениальной легенде о Великом Инквизиторе есть такие потрясающие слова, где кардинал Великий Инквизитор говорит Христу: Зачем Ты пришёл, мы уже давно не с Тобой, мы с тем великим, умным духом, который искушал Тебя в пустыне.
Вы слышите, с кем они? С тем, кто искушал Христа в пустыне. Это даже не требует пояснений, это очевидно и всем понятно. И тем не менее, мы видим с вами в течение всей истории, мы говорим сейчас прежде всего об истории Русской Православной Церкви, когда теми или иными способами, средствами, возможностями римо-католическое исповедание пыталось навязать себя русскому православному человеку. Наверное, не было ни одного более или менее спокойного столетия в истории нашего с вами многострадального Отечества, когда бы они, латиняне, не лезли бы на Русь Святую для того, чтобы поработить дух, душу русского человека, и поэтому неслучайно тот же самый Достоевский устами своего замечательного персонажа князя Мышкина так и говорит: атеизм лучше католичества. Вдумайтесь, вслушайтесь в это, что это означает? Безбожие возносится в степень превосходную, нежели так называемое христианское учение, потому что, объясняет он, атеизм верует в ноль, а католичество исповедает оболганного Христа, извращенного человеческой гордыней, антихриста исповедует. Вот что провозглашает римско-католическое представление о Евангелии и о Боге. Поэтому мы сегодня тоже об этом говорим и не можем об этом умолчать.
Сегодня пытаются убедить нас, что нет никакой принципиальной разницы в интерпретациях прочтения Евангелия православными и католиками. Дескать, мы все говорим об одном и том же, мы все читаем одно и то же Евангелие, у нас даже богослужения похожие друг на друга. Это глубочайшее заблуждение, это глубочайшая скорбь и печаль, но вместе с тем, для нас с вами должно быть твёрдым и незыблемым то, что мы исповедуем. Пусть мы грешные, пусть недостойные, пусть окаянные, но при этом мы знаем, что нет второго такого в поднебесной исповедания, нет такого утверждения, такого откровения, которое Бог Сам открыл человеку, нежели Православие. Мы знаем с вами опять же исходя из слов, которыми сегодняшнее мое обращение к вам началось, что врата адовы пытаются тем или иным образом разрушать Церковь Христову, но неложно слово Христово и не одолеют врата адовы вовек Церкви Христовой. Главное нам с вами, братья и сестры, принадлежать Церкви, не подвергаться всякого рода компромиссам, внутренним, духовным, когда мы начинаем как бы отмахиваться, говоря, что это нас не касается и к нам это не имеет никакого отношения.
Вы помните потрясающее историческое свидетельство, когда в XV столетии заключалась так называемая Ферраро-Флорентийская уния, когда все участники собора, за единственным исключением, подписали этот договор с католиками из политических соображений, чтобы те Константинополь защитили какими-то своими способностями, возможностями, военной мощью и т.д. от исламского нашествия. Все подписали, кроме одного архиерея, епископа Марка Ефесского, и когда папа римский спросил, все ли подписали договор об унии, ему отвечают – да, все. А Марк, — поспешно спрашивает римский папа, подписал? «– Нет, Марк один не подписал, – тогда мы ничего не добились», — сказал римский первосвященник. Один архиерей, самый авторитетный, не подписал этого беззаконного документа и всё намерение католиков подчинить в очередной раз Православную Церковь сошло на нет. То есть один человек мог сказать в то время так (не знаю, говорил ли именно эти слова святитель Марк Ефесский), но эти слова несколько ранее сказал преподобный Максим-исповедник, которому язык отрезали и правую руку отрубили, чтобы он не говорил и не писал о Православии, но он не подчинился тогда, когда все подчинились, он сказал: я и есть святая едина, святая, соборная и апостольская Церковь. Как видим, Церковь может свидетельствоваться даже в единственном лице и при этом оставаться полнотой, как это произошло с преподобным Максимом-исповедником и со святителем Марком Ефесским.
Дорогие братья и сестры, мы с вами, что называется, спотыкаемся и хромлем на оба колена, у нас с вами одни страсти и другие, одни немощи и другие, но в вере нашего исповедания мы должны быть тверды, незыблемы и бескомпромиссны. Если в каких-то житейских вопросах у нас не хватает твёрдости или решимости противостоять страстям своим, то в исповедании святого Православия мы должны быть неложными, нелукавыми и бескомпромиссными. Вы помните, такой замечательный классический пример из Патерика монастырского, где один игумен решил смирить своего послушника, которого звали Агафон. Для чего он это делал? Чтобы более и более прославить праведность его жизни. Он говорил ему: Агафон, мне говорили, что ты прелюбодей. И хотя послушник не имел такого за собой греха, но отвечал: отче, ты прав, я даже хуже, чем прелюбодей; – мне говорили, что ты вор, тать и разбойник, – поистине, отче, так, я разбойник и вор; – Мне говорили, что ты пьяница, Агафон; – Пьяница, отче, прости, помолись за меня, каюсь и не знаю, что мне делать со своими страстями; – а ещё о тебе, Агафон, говорили, что ты еретик, – нет, отче, я не еретик; – почему же, вопрошал тот, со всей напраслиной, которую я на тебя возводил, ты согласился и смиренно принял к своему сердцу, соглашаясь с тем, что не имело к тебе ни малейшего отношения, а с тем, что ты еретик, ты не смирился? – а потому, отвечал премудрый Агафон, что все плотские немощи они свойственны в той или иной мере каждому человеку, и если я это не сделал внешним поступком своим, то в помыслах, быть может, и погрешил, но ересь, это не от плотской немощи, это от горделивого, надменного ума, от высокомерия и высокоумия, поэтому прости меня, отче, я не еретик.
Вот, что значит ересь, – горделивое, надменное высокомерие, высокомерие над святыми отцами, над Церковью Христовой, когда горделивый и вместе с тем ограниченный, ущербный человеческий рассудок пытается возвысится над тем, что говорит ему Церковь, что говорит ему Священное Писание, что говорит ему Христос. Мы видим с вами, дорогие братья и сестры, что враг рода человеческого в самых разных, в самых многообразных попытках пытается расколоть, разрушить Церковь Христову. В начале христианской веры это были внешние гонения язычников, в течение трёх веков Церковь подвергалась разного рода гонениям, преследованиям, истязаниям, смерти, но она выстояла. Потом, когда Церковь уже утвердила своё исповедание и могла безбоязненно и не скрыто проповедовать Евангелие Спасителя Господа Иисуса Христа, начались другие скорби, внутренняя борьба, ереси, всевозможные разделения. Это говорит о том, что враг рода человеческого не дремлет, он не спит, всё делает для того, чтобы разрушить Церковь, чтобы похитить чад церковных от вечного спасения и ввести их в вечную погибель. Мы видим с вами, что в последние десятилетия в нашей с вами многострадальной истории, какие были обрушены гонения и скорби на нашу Русскую Церковь, и сколько жертв потребовалось для того, чтобы устоять и выдержать, и пронести это твёрдое, незыблемое исповедание через всё это страшное лихолетье. Мы знаем с вами исторически, что тогда, когда лилась рекою кровь православных церковных людей, в это самое время обновленцы — еретики, раскольники они находились под полным покровительством Советской власти. Казалось бы, Советская власть, которая беспощадно боролась с религиозным мракобесием, однако же она поддерживала так называемых обновленцев, почему? Потому, что она прекрасно понимала, что обновленцы разрушают Церковь изнутри, не всегда внешняя сила способна разрушить единство церковное, поэтому необходимы те предатели, которые будут изнутри разрушать Церковь Христову, они будут её разлагать и нравственно, и духовно своими лжеучениями. И сегодня таковые имеют место быть, которые говорят о том, что нужно перевести богослужения на русский язык, призывают изменить календарную систему церковную, чтобы со всем миром одинаково праздновать. И так далее. -Зачем нам эти неудобства? – говорят они. Но мы должны стоять на страже этих твёрдых и незыблемых понятий и убеждений. Блаженной памяти старец архимандрит отец Иоанн Крестьянкин говорил Святейшему Патриарху Алексию II, когда тот избирался на патриарший престол, что есть принципиальные вещи, с которыми соглашаться нельзя ни при каких условиях. Конечно, стоящему на свещнике власти церковной или политической, неизбежно приходиться сталкиваться с какими-то компромиссами, но бывают компромиссы допустимые, а есть абсолютно недопустимые. Так вот к числу недопустимых компромиссов, говорил великий всероссийский старец, относится перевод на русский язык богослужения, перевод на календарную систему нового стиля, т.е. на григорианский календарь. Эти вещи являются недопустимыми ни под каким видом, и поэтому, когда мы слышим с вами попытки именно это предложить Церкви, оправдывая это тем, что люди не понимают труднодоступного славянского языка, и поэтому нужно всё перевести. Это делается для разрушения, для уничтожения в конечном счёте и богослужения, и подлинной церковности души человека. То же самое говорят о постах: зачем людям эти многодневные, многотрудные долгие посты, люди сейчас совершенно другого склада, другого физического состояния, поэтому всё это надо минимизировать, свести до какого-то предельного минимума и т.д.
То есть для диавола (потому что устами всех этих новоявленных реформаторов говорит прежде всего лукавый, диавол) для него самое главное – погубить то сокровище, которым обладает Церковь Христова. Поэтому, дорогие братья и сестры, мы должны хранить твёрдо и незыблемо всё то, чему учит нас Церковь Христова, не принимая никаких новоучений, никаких либеральных мнений. Например, сейчас начинают учить, что за каждой службой человек должен причащаться, так учат в секте Кочеткова, и мы начинаем тоже этому подвергаться. И мы видим, как люди без рассуждения, без страха Божия почти что каждый день могут причащаться. Они себе позволили, они себе разрешили чуть ли не каждое воскресение причащаться – никогда такого не было. Это тоже новоявление. Это тоже дух обновленчества, когда говорят миряне: мы тоже должны участвовать в этом таинстве, не просто стоять столбами, а обязательно причащаться. Это конечно мое личное субъективное мнение, оно может быть ошибочным, оно может не совпадать с чьим-то другим мнением, но для меня критерием того, как относиться к церковным традициям, является то, как относятся к ним в монастырях. Потому что там здравый подход к тому, что сохранялось в течение поколений. Я говорю сейчас не о вновь открывшихся монастырях, а о тех, которые сохраняли монашескую традицию в течение веков, и вот там никогда не было такого, чтобы христианин мог себе позволить каждое воскресение причащаться. Там не знают такого обычая, потому это новоявление. Раз в месяц христианин должен причащаться, это тот разумный, нормальный ритм, когда должно приступать к Чаше. Постом можно чаще, в Великий пост, предположим, в первую седмицу, Крестопоклонную неделю, Страстную седмицу, три раза за пост. Но нет, я сегодня вижу несколько человек, которые на этой неделе уже причащались, и сегодня они тоже приступают. Они себе это разрешили. Но не хочу сегодня опять об этом говорить, потому что на минувшей неделе я уже неоднократно возвращался к этой мысли, но я говорю это для того, чтобы мы способны были стоять на тех твердых, незыблемых позициях, которые Церковь сохраняла в течение веков.
Поэтому, дорогие братья и сестры, поздравляя всех вас сегодня с великим праздником Торжества Православия, радуюсь тому, что Господь даровал нам пройти эту первую, наверное, самую сложную седмицу великопостную, что Господь нам даровал усилия и радость того, что мы с вами приобрели в течение этой минувшей первой седмицы поста. Дай, Господи, чтобы и оставшееся время, спасительное и благодатное, мы с вами провели в богомыслии, в трезвении, в покаянном чувстве, не растрачивая и не теряя его, и чтобы святое православное исповедание, которое мы сегодня свидетельствовали всею полнотой Церкви Христовой, всегда пребывало в нашем сердце, и всегда во все дни нашей жизни мы говорили о святом Православии так, как сегодня мы слышали за этим дивным молебным пением: Сия вера апостольская, сия вера отеческая, сия вера Православная, сия вера вселенную утверди. Аминь!
